попыталась я улыбнуться, но нормально растянуть губы оказалось сложнее, чем поднять двадцати килограммовую гирю.

Мне таки удалось встать с помощью Рейна, правда ходить было еще опасно, так как коленки то и дело подкашивались. Лилит обьяснила мое состояние тем, что нервные окончания просто приходят в норму, и мозг перестраивается с такого быстрого скачка физической силы. Минуты через три все должно быть в порядке.

За то время, пока тело восстанавливалось, Рейн весьма любезно помог мне снять перчатки, и уже через пять минут я была свободна и полностью в норме.

Никто так и не спустился к нам за это время, а больше здесь было делать нечего, так что мы с Рейном поднялись назад в дом. Я тут же, не теряя ни сикунды, поспешила отыскать Криса. Первым делом решила проверить гостинную, но там никого не оказалось. Потом подумала поднятся к парню в комнату.

На мгновение я задержалась у закрытой двери, прислушиваясь, и уловила тихие, приглушенные звуки музыки. Аккуратно повернув ручку, медленно открыла дверь и заглянула внутрь. Крис лежал на кровати, лицом вверх, с большими наушниками на голове и пустым взглядом смотрел на потолок. Он не заметил меня из-за очень громкой музыки, которая даже до меня доносилась. Но когда я сделала шаг вперед, его рука дернулась, а голова медленно повернулась в мою сторону. С секунду на меня поглядев, он вернулся к своему прежнему положению.

Я не знала, стоит ли мне начинать разговор, или лучше просто уйти и не вмешиваться. В результате, после недолгих размышлений, я подошла к кровати, села на самый край, у головы Криса и просто положила руку ему на лоб. Он закрыл глаза, и вскоре серьезное напряжение на лице сменилось грустным спокойствием. Свободной рукой я нашарила рядом плеер и сделала музыку тише. Парень не протестовал, он лишь коснулся моей руки, покоившейся на лбу, сжал её и повернулся на бок, словно готовясь уснуть. Я не отнимала руки, а второй убрала упавшие пряди волос с его закрытых глаз.

Такой тихий, грустный, — Крис сейчас напоминал мне маленького ребенка, страдающего от кошмаров. А я, руководясь скорее материнскими чувствами, нежели любовными, печалилась от того, что не могу избавить его от страданий, как не способна мать избавить дитя от молний и грома за окном. Единственное, что я могла, это просто быть рядом и, держа за руку, поддерживать его своей близостью.

Словно услышав мои мысли, Крис открыл глаза и чуть приподнялся на локтях. Он стянул наушники на шею и глянул на меня с невыразимой горечью, как вчера, после «смерти» Кристофера, и как полгода назад, когда пришел ко мне за утешением. Я закусила губу и, протянув руки, бережно прижала его к себе, уткнувшись щекой в черноволосую макушку. А Крис, что старше меня почти в пять раз, но сейчас беззащитный как маленький ребенок, обхватил меня в ответ, и я почувствовала, насколько сильно он дрожит.

— Было невообразимо больно, — вдруг шепнул он, еще сильнее прижимаясь, — я чувствовал, как его рвет на куски, словно меня самого. И крик…  крик я слышу до сих пор…

Потом он словно заплакал, и я не смела ничего сказать, а просто обняла покрепче и вновь, как когда-то давно, дала ему излить свои эмоции в сухой, но невероятно тяжелой скорби умершего.

* * *

А после мы с головой погрузились в тренировки, прерываемые лишь репетициями к школьному фестивалю. Остальное свободное время я проводила с родителями и сестрой, стараясь вообще не затрагивать тему нашего возможного расставания. Локки и Ирен наконец-то помирились и тоже решили пока оставить разговоры о колледжах и посвятить себя беззаботной школьной жизни. На счет самого Локки, то я вскоре ему все рассказала все последние новости о демонах, наших с ними уговорах, предстоящей битве с Аланом, Стюарте, Фёрт и остальные детали. Он был поражен и даже попросил повторить все, чтобы лучше понять. Своим откровением я надеялась заручится помощью Локки и получить несколько советов на счет того, как мне быть с родителями и школой. Он не доверял Лилит, но сказал, чтобы я слушалась своего разума и поступала так, как считаю нужным. С родителями лучше быть настороже и не проявлять излишнюю активность и позитив, так как они могут заподозрить, что я что-то скрываю. Ну а в школе вести себя так, как вела до этого и не опускаться в учебе, чтобы там тоже не возникло проблем.

После этого я привела Локки в особняк, к Роуз. Увидев его, девочка сначала стеснительно спряталась за юбкой Мелори, но когда он ласково с ней заговорил, стала более смелой. Главной заботой Локки было то, как ребенок живет в особняке и нормально ли питается, моется, не мерзнет ли. Мелори переговорила с ним на счет лучших способов сделать жизнь Роуз более комфортной и уберечь её от страха. Девочке часто снятся кошмары по ночам, иногда у неё нет аппетита, а иногда, наоборот, неунимающийся голод. Бывает, она спит по десять часов, а в некоторые ночи до рассвета лежит с открытыми глазами, или в полубреду говорит о странных вещах, демонах и Бездне. Не только Локки удивили её слова, даже я и остальные умершие, кроме Данте, не знали о таком.

Локки осмотрел Роуз и нашел её полностью здоровой, так что все скинули на психологическое состояние. Он хотел осмотреть девочку в лаборатории, просканировать мозг, но у Мелори не хватило мужества пойти на такое, особенно когда Роуз испуганно засуетилась, услышав об медецинском обследовании, анализах и сканировке. Ей показалось это чем-то страшным и болезненным, и Мелори запретила проводить обследования. Но Локки все же будет регулярно являться в особняк, проверять состояние Роуз и, как живой знаюший человек, проверять, чтобы девочка в силу своих живых потребностей получала все необходимое. Так же он будет иногда присутствовать на наших тренировках и проверять, как меняется наше тело во время использования силы демона, и есть ли какие-то побочные эффекты от этого.

Примерно два раза в неделю звонила Фёрт и докладывала о состоянии нашего оружия, и передвижениях демонов. По её данным, вернее, по данным Стюарта, демоны прекратили убивать умерших и начали активно уничтожать оставшиеся библийские церкви. Руины одной из них они полностью разгромили; а на месте второй находился старый храм, который они за две ночи сожгли дотла. В общей сумме на данный момент осталось лишь две неоскверненных церкви, вернее то, что от них осталось. Это посеяло в наши сердца тревогу, так как