подпись. Гард?! И вот тут стало страшно. Тем более, что текст не успокаивал: «Всё порядке выезжаю». Что случилось?! Почему мальчик бросил учёбу?! Какой ужас погнал его домой?! Гройна заставила себя перевести дыхание и побежала в кабинет к мужу.

Когда она, против обыкновения, не постучав и даже ни о чем не спросив, ворвалась в кабинет, Коррант, сидевший над грудой бланков заказов, удивлённо поднял голову, но ни рассердиться, ни даже удивиться не успел. Ткнув ему в лицо телеграмму, Гройна выдохнула:

— Едем в Аргат! Немедленно! — и обессиленно села на диван.

Коррант, мельком скользнув глазами по незамысловатому тексту, беззвучно выругался — перед весенним праздником дел с завозом выше головы, того и гляди самому придётся на втором фургоне помотаться, Рыжий в одиночку везде не успеет, а тут… — и встал. Достал из углового шкафа бутылку с «Чёрным императором». На донышке, правда, но на два глотка — себе побольше и жене поменьше — им хватит.

— Выпей. Вот так. И я заодно.

С сожалением оглядел опустевшую бутылку: а вот за ней придётся точно ехать в Аргат, слишком дорогая пересылка.

— Успокоилась?

— Но, Ридург… мальчик…

— Раз смог дать телеграмму и выехать, значит, — Коррант невесело усмехнулся, — самого страшного не произошло.

Гройна оторопело посмотрела на мужа и медленно кивнула.

— Ты думаешь… он связался…

Коррант пожал плечами.

— Всё возможно. Я надеюсь на его здравомыслие, но… в столице всё возможно.

Еле слышно донёсся автомобильный гудок, стук входной двери, голоса… Гройна порывисто встала, но почти сразу распахнулась дверь и на пороге появился Гард. Зимняя форменная куртка Политехнического училища распахнута, шапка в руках, красный, взъерошенный, и дышит так, будто не на машине приехал, а бегом бежал по снежной целине все разделявшие усадьбу и ближайшую станцию двадцать меток (≈ 23 км).

— Отец… Я… Мама…

Гройна мгновенно успокоилась: мальчик жив, не ранен, не болен.

— Ты на такси? Я расплачусь.

— Нет, мама… — дёрнулся Гард, но Гройна уже вышла из кабинета, оставив отца и сына наедине.

— Так, — Коррант смерил сына спокойным, но ничуть не ласковым взглядом. — А теперь выйди, разденься, поздоровайся с мамой и зайди как следует.

— Нет, отец…

— Я сказал, — Коррант прибавил в голосе металла. — Выполняй.

И Гард не смог не подчиниться этому спокойно-властному голосу.

— Хорошо, отец. Но… — он достал из-за отворота куртки и положил на столик рядом с бутылкой сложенную в маленький квадрат газету. — Вот, прочти. Она обведена… красным, — и послушно вышел.

Коррант прислушался к голосам в коридоре, удовлетворённо кивнул и взял газету. Ну и что там такого, что сорвало мальчишку с учёбы? Так… «Вести из другого мира. Паразиты». Автор… Некто и он же Никто… Остроумно. И вроде бы… что-то завертелось в памяти, но это потом… Амрокс?! Ого, на что замахнулись… рисковые ребята в этой газете, как её? «Эхо. Свободная газета свободных людей». Неужели пацан всё-таки вляпался? Все они начинают с оппозиционных газетёнок, а вот остановиться вовремя не могут, не умеют, не знают и оказываются… в «Доме-на-Холме», а оттуда… или в сексоты или к Огню, да ещё и семью за собой тащат, наслышаны, как же. Хреново. Коррант, продолжая не так читать, как охватывать одним взглядом-броском целые абзацы, беззвучно выругался по-армейски. Ишь, какие подробности писака знает, и похоже… слишком похоже на правду… Но это побоку, а вот что делать с мальчишкой…?

— Отец, можно?

— Да, заходи.

Коррант бросил газету на письменный стол и повернулся к двери.

Гард, уже без куртки, в аккуратно заправленной форме, вошёл и встал посреди кабинета.

— И что случилось? — очень спокойно спросил Коррант.

— Отец, — Гард сглотнул, явно не решаясь сказать что-то, что считал важным, но… обидным для отца.

— Ну, — поторопил его Коррант и усмехнулся: — Боишься, не делай, делаешь, не бойся, а шагнул, так иди. Помнишь, откуда это?

— Да, — Гард облегчённо кивнул. — Да, я знаю. Это из древних поучений. Отец… я… я узнал, ещё летом… слышал… В семнадцатом посёлке… ему сейчас уже пять… почти шесть. И после праздника, когда возобновятся… торги и прочее, его повезут… на клеймение. Он… говорили, он очень похож… на… ничего от поселкового. Я… хочу… я заберу его. Он… он мой брат. Я не позволю, чтобы моего брата сделали «галчонком», чтобы ему выжигали память, а когда он сойдёт с ума, выкачали кровь.

Коррант молча с непроницаемым лицом слушал вначале сбивчивую, а потом всё более напористую речь.

Гард замолчал и перевёл дыхание.

— И как же ты собираешься «не позволить»? — очень спокойно, даже без насмешки спросил Коррант.

Гард растерялся. Он ожидал прямого запрета, даже гнева, но… да нет же, они в спальне и курилке и это обсуждали.

— Я заберу его. По праву крови. И сам буду растить. Уйду из казармы, найду подработку, даже… даже если не получится, брошу училище, потом доучусь. Но я не хочу… Отец! Тебе смешно?!

— Сам придумал? — спросил сквозь смех Коррант.

— Нет, — сердито буркнул Гард. — Мы вместе. Я не один… у других тоже есть. А двое и сами… из Амрокса. Так одна сволочь, прости, отец, но он, гад, стал их полукровками обзывать, мы ему «тёмную» сделали.

— Понятно, — Коррант стал серьёзным. — Значит, этот из посёлка твой брат?

— Да, — твёрдо, но уже без вызова ответил Гард. — У нас одна кровь. По праву крови…

— У крови не только права, — перебил его Коррант. — И право крови только у отца, без моего слова ты ему никто. Так. Ты мой старший сын и наследник. Поэтому твой голос я слышу. Выслушай и ты. Да, этот мальчик в семнадцатом посёлке мой сын, а в двадцать пятом посёлке девочка, ей столько же, у них разница в три или четыре декады, неважно, но она тоже моей крови. И сразу после весеннего праздника их отвезут на сортировку и клеймение, как отвозят всех поселковых детей. Да, я могу их забрать сейчас, пока их нет в картотеке Рабского Ведомства. И не на ту, а на эту половину, официально признав своими детьми. Это моё право. Только моё, ты понял? А теперь… Слушай внимательно. По закону всё имущество после меня делится между всеми детьми. Вас сейчас у меня три сына и две дочери. Это четыре равные части, и одна из них пополам. Слушай, я сказал! Если, слышишь, если я признаю и заберу этих двоих из посёлков, то частей будет пять и одна из них делится натрое. Ты понял? Ты, как старший и наследник, решай. Согласен обделить себя и братьев с сёстрами?

Показалось, или в самом деле кто-то охнул или даже