бы… А если посмотреть… в кабинете… Хозяина нет, и, если не в сейфе…. То найдёт, хоть одним глазком глянет. Гаор сгрёб сумку с бланками и накладными и велел Тихоне заканчивать с фургоном без него.

— Пойду отчёт напишу и на столе оставлю.

Тихоня пытливо посмотрел на него, но промолчал, не спросил ничего, будто… то ли всё понял, то ли не понял ни хрена.

Не скрываясь, но и не привлекая внимания, Гаор прошёл на хозяйскую половину, тронул дверь кабинета… Заперто?! Ну… не сдержавшись, он выругался вполголоса.

— Ага, — сказал за его спиной голос Милуши. — Даже убрать не дал, аж на ночь закрыл. А ключа и у хозяйки нет.

Гаор обернулся к ней.

— И с чего это? — поинтересовался он.

— А то тебе Тихоня уже не растрепал, — фыркнула Милуша.

Гаор обнял её, изображая пылкое любопытство, и она, оглянувшись для проверки: нет ли поблизости хозяйки, быстрым жарким шёпотом рассказала ему о вчерашней суматохе.

От версии Тихони её рассказ отличался некоторыми подробностями, но названия газеты и она не знала.

— Даже Старшей Матери глянуть не дал.

— А она что, грамотная? — искренне удивился Гаор.

— Ну ты и… — Милуша даже задохнулась, подбирая точное, но не слишком обидное слово.

— Понял, — кивнул Гаор и плавно перевёл разговор: — А как же мне отчёт сдать?

— А к вечеру вернётся, тогда и сдашь, или завтра с утра. Ну, это если злой вернётся.

— Дело, — согласился Гаор, быстро чмокнул Милушу в щёку и вернулся на рабскую половину.

Жаль, конечно, но не ломать же замок, да и если газета в сейфе, то там ему ни быстро, ни тихо не справиться. Хреново, но… «Чудес не бывает, о них не мечтай». Была когда-то песенка, с таким припевом, Жук ещё любил её напевать, копаясь в своих бумагах, стоп, о нём тоже не думай… Гаор забросил сумку обратно в кабину большого фургона, а тут и Трёпка прибежала звать их на обед, а заодно и с Тихоней потискаться. Но тот, к её удивлению и даже обиде, держался холодно и неприступно. Удивился и Гаор, но ни одобрять, ни порицать не стал: в таких делах каждый сам за себя. Но Тихоня всё-таки по дороге в кухню, шуганув Трёпку подальше от них, замедлил шаг и тихо сказал:

— Ну, я тут подумал… Я-то как чистокровный смотрюсь, так если что, если в меня пойдут… ведь в Амрокс отправят. Не хочу.

Гаор понимающе кивнул. Надо же… а соображает малец… по-взрослому. Сам он этого не то, чтобы не опасался, а… а просто не думал, да и вряд ли… он же неспроста Рыжий, и полукровкой его ещё в училище дразнили, пока у него кулак не окреп.

А в кухне тепло, даже жарко от раскалённой печи и пахнет едой, и разговоры все обычные житейские. У господ-хозяев своя жизнь, а у нас своя, и они нам — по хрену!

Коррант неспешно, без резких поворотов и рывков вёл фургон между уже чуть осевших снежных валов, прислушиваясь к голосам сзади. Детский лепет, а вот засмеялся Гард, а Няньки не слышно, значит, вмешиваться ей не нужно. Что ж, может, и впрямь это — лучший вариант выхода из сложившейся ситуации. Да, семеро детей — это, хм, не пятеро, и проблемы ещё будут, но… но последствия отказа могли быть гораздо серьёзнее. И — как обычно пишут в правительственной газете — в свете выявившихся тенденций… вот именно. Завтра с утра отвезти Гарда на станцию, оттуда в Ведомство Крови и Храм, оформить малышей по всем правилам, и… и всё. Дюжина детей — это в легендах хорошо и красиво, а времена давно уже не те. Нет, прошло всё удачно, даже лучше, чем ожидал. Видно, Нянька каким-то своим способом предупредила… а ведь и раньше подозревал, что рабы — да, именно так, и заткнитесь столичные чинуши, правда всегда надёжнее, самого-то себя не обманывай — рабы живут своей жизнью, и там много такого, чего лучше не знать. А ведь малышей подготовили, чтоб ни плача, ни цепляния за мамок, а вот что одежду для них не захватил, хотя… опять же неспроста оба в полотнянках и не подстрижены, а обриты наголо, Гард удивился, но Нянька сказала, что от вшей, мальчишка и поверил, как же, вши — вшами, но тут тоже какой-то обычай. Но спорить не будем, похоже, не во вред. И, наверное, пора бы опять остановиться и вывести малышей — он усмехнулся — на оправку. И самому не помешает, после поселкового самодельного пива, хорошо его варят в семнадцатом и угощают, не скупясь.

— Нянька! — бросил он, не оборачиваясь. — Не укачало вас там?

— Мы в порядке, отец, — ответил Гард.

— А выйти не помешает, — откликнулась Нянька. — Сейчас одену их.

Оденет? Она что, и для них захватила?! Ну, Нянька… ну, ничего не упустит!

Коррант плавно затормозил и вышел выпустить пассажиров. Ну да, чтоб Нянька чего-то упустила… не было такого на его памяти, и не будет. Оба малыша в прогулочных зимних комбинезонах: голубом и розовом.

— Давай-давай, — подтолкнула Нянька Гарда, — большой уже. Отвернись да отойди.

Гард послушно присоединился к отцу, и они вдвоём отошли на другую сторону дороги.

— Отец…

— Ну? — Коррант, щурясь от уже низкого солнца, оглядывал снежную равнину.

— Я понимаю, будет теперь трудно, я… можешь снять моё содержание. Я подам на стипендию, ещё есть практика, нам там теперь платят, немного, но что-то, и ещё… найду приработок.

— Угу. А с другой стороны и смотреть не будем? — усмехнулся Коррант и, видя недоумение сына, пояснил: — У экономии две стороны. Одна — увеличить доход, а другая — сократить расходы. Эффективно только их сочетание.

Гард кивнул.

— Понятно. Я… думал…

— Живи, как жил, — очень серьёзно сказал Коррант. — Твоё содержание я уменьшать не буду, но о второй стороне думай, чтобы… — он вздохнул. — случаи всякие бывают, так чтоб тебя врасплох не застали. Мало ли что.

— Я понял, отец, — так же серьёзно ответил Гард.

— Всё, и больше об этом не говорим, — Коррант резко обернулся к машине. — Сядешь рядом.

— Да, отец.

Они вернулись к машине, Коррант впустил Няньку с малышами в кузов и предупредил:

— Сейчас быстро поедем. Держитесь.

— А как же, хозяин, — закивала Нянька.

Малыши только молча переводили взгляды с неё на Корранта и обратно. Коррант улыбнулся им, и девочка осталась серьёзной, а мальчик неуверенно улыбнулся в ответ.

Когда машина уже тронулась, Гард негромко сказал:

— Отец, они привыкнут.

Коррант кивнул.

— Следи за дорогой, — и пояснил: — Темнеет уже, и хочу спрямить.