Подтверждение тому, что получение секретных документов в мирное время «ведется большей частью через посредников», находим в уже цитируемой книге П. Ф. Рябикова «Разведывательная служба в мирное и военное время», изданной в Томске в типографии Военной академии в 1919 г. Он сообщает о целесообразности личных встреч с агентами или с посредниками на конспиративных квартирах и о необходимости соблюдения правил конспирации: «Личные свидания неизбежны и при вербовке новых агентов, а также для получения от шпионов важных письменных и словесных донесений или же секретных документов. При всех личных свиданиях с агентами и шпионами совершенно необходимо принимать все меры конспирации, не забывая, что контрразведка заинтересованных государств работает не только в своих странах, но и за границей. Наиболее безопасны свидания на территориях нейтральных государств (Швейцария, Монако), конечно, под вымышленными фамилиями и предлогами, о чем заранее должны быть тайно уведомлены агенты; большим недостатком таких свиданий является излишняя потеря времени и большие денежные расходы.

Получение секретных документов выгоднее производить на своей территории [здесь и далее курсив автора], где-либо вблизи границы, в условленных конспиративных квартирах, так как поездка за документами в государство, откуда добывают сведения, весьма рискованна, особенно при переезде границы; сношения ведутся большей частью через посредников»[871].

В Докладной записке по Главному управлению Генерального штаба от 24 ноября 1911 г. встречаем новую классификацию разведки по масштабам, предназначению и решаемым задачам: появляется разведка стратегическая и тактическая. В этой записке сообщалось о проведенном в 1906 г. разграничении задач разведки между Главным управлением Генерального штаба и окружными штабами, которое заключалось «в принятии первым на себя ведения стратегической разведки о наших вероятных противниках и в возложении на вторые детальной тактической разведки в пределах вероятных будущих театров военных действий»[872].

«Стратегия заключает в себе все военные действия, объемлющие театр войны вообще»[873], — такое определение дал еще в 1803 г. барон Генрих Жомини[874] в своем «Аналитическом обзоре главных соображений военного искусства, и об отношениях оных с политикою государств», изданном спустя 30 лет, в 1833 г. «По моему определению, — писал он, — Стратегия есть искусство располагать военными действиями по географической карте, — обнимать весь театр войны, а Тактика есть искусство сражаться на самых местах, располагать войска сообразно с местоположением, и вводить их в дело на разных местах поля сражения, то есть на пространстве от 15 до 20 верст… Мои определения хотя и осуждали, однако не заменили оного другим лучшим»[875].

14 февраля 1909 г. генерал-квартирмейстер штаба Туркестанского военного округа генерал-майор Л. Ф. Федяй представляет на имя начальника штаба округа «Доклад о производстве глубокой разведки в Афганистане»[876]. По своей сути определения дальняя, стратегическая, глубокая являлись синонимами, обозначающими масштабы деятельности разведки, глубину ее проникновения.

5 июня 1906 г. именным Высочайшим указом Правительствующему сенату из состава Главного морского штаба была «выделена стратегическая часть в отдельное в составе морского Министерства учреждение» — Морской генеральный штаб (МГШ)[877]. Согласно со «Статьями к книге I Свода морских постановлений», по штатной организации 1906 г. МГШ включал 15 офицеров и состоял из оперативной части, военно-исторического отдела, двух отделений (русской и иностранной статистики) и делопроизводства по мобилизации. Разведывательные функции в МГШ возлагались на отделение иностранной статистики. Назначенный на должность заведующего этого отделения капитан 2 ранга Л. Б. Кербер[878], опираясь на опыт последней войны, представил 8 (21) августа 1906 г. доклад «О необходимости организации морской разведки» и выделил два вида разведки, которые должен организовывать МГШ: явную и тайную. К представителям явной разведки он отнес военно-морских агентов, консулов, членов Морской лиги, сотрудников крупных пароходных компаний, капитанов частных судов (офицеров запаса флота). Но, как отмечал Кербер, «им разрешают видеть то, что им показывают, они не вездесущи, поэтому невозможно составить объективное мнение о настоящих замыслах [противника]»[879]. Этот недостаток могла бы устранить тайная разведка. К силам тайной разведки Кербер отнес «главных агентов, которые замыкаются непосредственно на центральные учреждения разведки (на Генеральный штаб, МГШ, штабы флотов и др.) и второстепенных агентов, которые могут находиться в подчинении: а) главных агентов; б) центральных учреждений разведки (МГШ, штабов флотов и др.); в) военно-морских агентов».