Назначение “консульской” агентуры состояло в «освещении» внутренней жизни консульств. Необходимо было обращать внимание на то, кто посещает консульство вообще и в неурочное время в особенности, о чем говорят, где именно собираются для «более или менее конспиративной беседы», как в таких случаях проникают в квартиру консула (атташе, секретаря). Следовало также отслеживать, куда и кто из чинов консульства выезжает, «не имеют ли место конспиративные выезды (в измененном костюме, внешности, и в необыденное или безусловно неурочное время, или в необыденном экипаже и проч.)», на какие адреса получается корреспонденция, каким образом поступает или отправляется из консульства (почтовые, дверные ящики), где хранятся дела консульские вообще, нет ли особых тайных хранилищ, кто и как хранит ключи от них, каковы замки и ключи от этих хранилищ (на всякий случай желательно добывать слепки).

Назначение штабной агентуры состояло в «освещении» личного состава военных и морских учреждений, как центральных, так и местных, т. е. штабы, адмиралтейства, военно-окружные штабы с их типографиями, интендантские, артиллерийские и инженерные управления и портовые учреждения. При этом надлежало обращать внимание на отрицательные качества служащих (слабохарактерность, склонность к картам, к спиртным напиткам, увлечение женщинами, болтливость), образ жизни их, особенно, если таковой не соответствовал материальным средствам, а иногда служебному положению. В поле зрения штабной агентуры должна была находиться и действительная «постановка» хранения секретных документов и сведений, а равно как и данные о том, нет ли лиц, стремящихся под тем или иным предлогом проникнуть и ознакомиться с упомянутыми выше документами. Обративших подобным образом на себя внимание следовало «подвергать при помощи агентуры непрерывному негласному наблюдению»[896].

В «Инструкции начальникам контрразведывательных отделений», невзирая на сделанное ограничение внутренней агентуры — консульской и штабной, — к последней (с оговоркой «подобно консульской агентуре») было отнесено тщательное наблюдение в местах «свиданий» агентов иностранной разведки с лицами, дающими им сведения. Необходимо также было иметь «надзор» в местах, расположенных вблизи учреждений военного и морского ведомств (лавочках, чайных, ресторанах, пивных, народном доме), посещаемых воинскими чинами.

Как лучший способ завязывания отношений с лицами, могущими оказать услуги, рекомендовалось поставить намеченное лицо в ту или иную зависимость от себя (сделать обязанным себе), приняв предварительно во внимание отрицательные качества намеченного лица, образ его мыслей, политические убеждения, материальное благосостояние его и проч.

В качестве синонима сотрудников внутренней агентуры в «Инструкции» выступали агенты внутреннего освещения: «Агенты внутреннего освещения должны быть ознакомлены с постановкой (организацией) иностранной разведки и выработанными приемами розыска постольку, поскольку это вызывается положением сотрудника и поставленной задачей. Необходимо иметь в виду, что сотруднику даются на первых порах незначительные поручения и исполнение таковых постоянно проверяется и корректируется. Затем необходимо ставить сотруднику более или менее определенные задачи, выполнение каковых настойчиво и последовательно требуется начальником агента. Основной принцип — начальник руководит агентом, а не наоборот»[897].

В подготовке агентов наружного наблюдения начальнику контрразведывательного отделения предписывалось руководствоваться существующими на сей предмет инструкциями и указаниями Департамента полиции, имея при этом в виду, что роль филеров в контрразведке не ограничивается «наружной проследкой», но зачастую вызывает необходимость в сыскных приемах, даже в беседах с подозреваемыми лицами и в проникновении в общественные места разнообразного характера (рестораны всех разрядов, кофейни и т. п.). Поэтому младший наблюдательный агент, проведя наблюдаемого «в общественное место высшего разряда», для него недоступное, должен немедленно (хотя бы по телефону) вызвать старшего агента или чиновника, оставаясь в наблюдении на улице.

Старшие агенты командировались для исполнения наиболее важных поручений по наблюдению за лицами, прикосновенными к шпионству, им же в случае надобности поручалось создание «домашней внутренней агентуры», свидания с низшими сотрудниками, их подготовка и предварительная завязка сношений. Кроме того, на обязанности старших агентов лежала «установка» лиц, в отношении коих имеются данные агентуры или наружного наблюдения, наведение необходимых в каждом случае справок (собирание примет, сведений о характере, обиходе, времяпрепровождении, материальном положении и пр.). Старшие агенты должны были иметь вполне приличный внешний вид и умение держать себя, обеспечивающие им доступ в общественные места[898].

Филер, филёр [фр. fileur] — сыщик, агент Охранного отделения или уголовно-сыскной полиции в России конца XIX — начала XX века, в обязанности которого входили проведение наружного наблюдения и негласный сбор информации о лицах.

Термин установка лиц — ‘наведение необходимых в каждом случае справок (собирание примет, сведений о характере, обиходе, времяпрепровождении, материальном положении и пр.)’ — был существенно расширен в сочетании оперативная установка и сохранился до настоящего времени в работе подразделений органов, осуществляющих оперативно-поисковую деятельность. Используемая в «Положении о контрразведывательном отделении» и в «Инструкции начальникам контрразведывательных отделений» разведывательная терминология — внутренний и наружный агенты, внутренняя агентура, агентура наружного наблюдения и т. д. имеет свое происхождение из терминологии, применяемой в политическом сыске, осуществляемом охранными отделениями Департамента полиции Министерства внутренних дел Российской империи (точное наименование — Отделения по охранению общественной безопасности и порядка).

В «Инструкции начальникам контрразведывательных отделений» появляются термины с прилагательным конспиративный — конспиративные беседы, конспиративные выезды.

На территории империи учреждались 11 контрразведывательных отделений, 10 при штабах военных округов и отдельно одно (городское) Санкт-Петербургское. В апреле 1914 г. оно было преобразовано в Контрразведывательное отделение ГУГШ. Общее руководство разведкой и контрразведкой осуществлялось через Особое делопроизводство Огенквара.

В 1911 г. на Морской генеральный штаб была возложена задача по борьбе с иностранными разведками, а в мае 1914 г. «в виде опыта» был создан отдельный орган — Особое делопроизводство, который должен был вести агентурную разведку и контрразведку. Возглавил Особое делопроизводство капитан 2 ранга М. И. Дунин-Борковский, который руководил им в течение всей Первой мировой войны до февраля 1918 г. В «Объяснительной записке по проекту штата Особого делопроизводства Морского генерального штаба» в феврале 1916 г. под грифом «совершенно секретно» он изложил историю создания морской агентурной разведки и ввел новые термины: тайная морская разведка, морская контрразведка, а также осведомительная работа, осведомительная служба, рассматривая прилагательное осведомительная как синоним разведывательная. «В 1907 [1906] году на Морской генеральный штаб была возложена работа по организации тайной морской разведки в странах наших вероятных противников, — отмечал Дунин-Борковский. — Работа эта постепенно развивалась в зависимости от энергичного роста морской силы Германии, Австро-Венгрии, Турции и других государств, стала с течением времени выливаться в совершенно обособленную и самостоятельную специальность, требующую для успеха дела продолжительной и основательной подготовки направляющих ее офицеров. Количество работы по тайной морской разведке постепенно возрастало; с другой стороны, параллельно возрастали и трудности тайной разведки вследствие принимаемых иностранными державами строгих мер к сохранению в секрете всего относящегося к жизни и развитию их морских сил. Осведомительная работа официальных представителей Морского ведомства за границей — морских агентов — оказалась затрудненной в высшей степени и поневоле свелась к сообщению сведений лишь общего военно-морского характера…