заперся в межпланетном аппарате. Он уже ничего не видел и вслепую отправлял радиограммы на Землю.

Прошло несколько дней, пока с неба, прочерчивая его дымными следами, не упало несколько боевых яиц. Красноармейцы, высыпавшие из них, собирали гигантские бронированные треноги, налаживали связь.

Павел общался со своими товарищами с помощью записок. Чтобы не оставлять его одного, Павла погрузили на носилках под бронированный колпак одной из треног, и отряд начал действовать.

Перед ними лежала красная марсианская степь, кузнечики пели в высокой траве, а боевые гиперболоиды на треногах зорко стерегли отвоёванное пространство межпланетной революции.

Двигаясь вперёд, они уничтожили несколько разъездов марсианских белогвардейцев и помещичий посёлок. Гиперболоиды работали безотказно. Их слепящие лучи прокладывали широкий и торный революционный путь.

Поступь треног бросала в дрожь племена мегациклов и монопаузников, как вальпургические шаги командора ― испанского повесу.

Но на следующий день, когда мегациклы и монопаузники были готовы сдаться, все красноармейцы вышли из строя. Одинаковые симптомы позволяли предположить отравление.

― Что-то не то с этим спиртом, ― бормотали потерявшие зрение бойцы, ― не тот это спирт. Не тот. Далёкий, не нашенский.

Они умирали прямо в бронированных колпаках своих треног, парализованные и ослеплённые.

Те, кто умел писать, сочиняли прощальные записки. Павел надиктовал свою: «Мы пали жертвой в роковой борьбе, нам мучительно больно, но ничуть не жаль, потому что жизни наши отданы за самое дорогое ― за счастье межпланетного человечества».

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

13 июля 2021

Вредитель (2021-07-13)

Шпион-вредитель прилетел поутру. В холодном тумане он пересёк границу над свинцовой водой Балтики.

Жужжа мотором, шпион нёсся над заводами и фабриками, над мостами и железными дорогами, всё запоминая, а что не мог запомнить ― фотографируя.

А что не получалось хорошо сфотографировать ― всё же запоминал.

Пролетев над подмосковными Химками, он снизился и приземлился в высокий бурьян на краю Центрального аэродрома на Ходынке.

Майор сидел в своей сумрачной квартире под восковым бюстом Дзержинского, пробитым мягкой револьверной пулей.

Туманом стелился над мебелью трубочный дым.

Этим вечером в квартире майора появились гости. Гости были круты, но и сам майор был непрост ― потому, что был майором госбезопасности, а значит, чуть больше, чем полковником на военный лад.

Один из гостей молчал, по старой привычке скручивая головы папиросам, чтобы набить трубку, а другой говорил суетно, блестя очками.

― Ладно, повременим с пенсией, ― майор вздохнул. ― Но только знаете, приходили эти… Из домкома ― с санитаром Преображенским во главе. Наследили, накурили… Норовили у меня комнату оттяпать. Ружейную комнату! Где я буду хранить пулемёт?! В столовой, что ли? Так что мне нужна бумажка для Преображенского, но так, чтобы это была последняя бумажка, броня!

― Будет, ― успокоил его человек с трубкой и, прощаясь, скрипнул сапогами.

Гости затопали вниз по чёрной лестнице, а майор закурил, глядя в окно. Город спал, ― не спали только майор и его помощник, да зажглось одно окно в Кремле.

― Ну что, Нированыч, тряхнём стариной? ― Помощник сгустился прямо из табачного дыма и что-то записал в книжечку.

Помощник звал так майора Нила Ивановича, когда посторонних не было поблизости, ― ведь долгих десять лет они просидели в Стране Жёлтого Дьявола, слушая музыку толстых под Бруклинским мостом и стараясь не обращать внимания на крики бездомных, бросавшихся в реку вниз головой.

Тогда они, Нированыч и Арчибальд Петрович, занимались делом о пропаже бериллиевой сферы. Но теперь всё было куда серьёзнее. Враг проник в саму столицу: была уничтожена фабрика «Красный Октябрь». Погибла и фабрика «Большевик», и наутро город остался без сладкого.

Взорвали паровую машину МОГЭС, вместо одной из рубиновых звёзд поутру обнаружили гигантскую иностранную фрикадельку, а в Большом театре была вырвана с мясом из потолка знаменитая люстра, и ей убит альтист из оркестра. По следу фашистского диверсанта шли сотни людей, но он всё же оставался неуловим. Будто вихрь, исчезал вредитель, сея повсюду разрушения.

Однако старый майор уже начал плести свою сеть.

Наконец шпион сделал крохотную ошибку ― совсем незаметную, но в этот момент часы его были сочтены.

Как ни прятал свою двойную жизнь инженер Малышкин, однажды утром его домработница всё же нашла в мусорном ведре остатки иностранных плюшек.

Слежка за Малышкиным привела чекистов к главарю ― тому самому диверсанту, что когда-то упал в жухлый бурьян на Ходынском поле.

Накануне решающего часа сотрудники госбезопасности собрались в квартире старого майора. Арчибальд Петрович снова что-то записывал в книжечку.

― Знаете, Арчи, ― произнёс майор, достав большую банку с табаком. ― Меня всегда занимало, отчего в приключенческих романах герои ходят парами: тонкий и толстый, большой и маленький. Рассказчик и слушатель. Умный… (он покосился на книжечку) и почти такой же умный. Какая-то в этом тайна. И негодяи тоже парны, парно всё, кроме носков. Весь мир можно свести к паре героев, один из которых познал жизнь и поэтому не торопится, а другой ещё держит надежду за хвост.

Арчибальд Петрович посмотрел на него взглядом долго отсутствовавшего в мире человека и невпопад спросил:

― Но отчего же нигде не было следов ботинок?

Майор, не отрываясь от раскуривания трубки, указал Арчибальду Петровичу на ящики картотеки:

― Посмотрите там ― между папками «Дело двенадцати маршалов» и «Дело о пролитом молоке».

― Так… «Дело в Чебоксарах», «Дело о Чемоданах», «Дело о Кульверстукасе»… Хм… Там дело о летающем спутнике-шпионе!

― Вот именно! Смотрите, это объясняет многое: и то, как вредитель попадал на место диверсий, и то, отчего его не могли задержать. Он скрывается с места преступления с помощью портативного автожира.

― Жирный, гад… Жиро, жировка, нажористый, ― эхом отозвался помощник и записал это в книжечку.

Старый майор, уже окутанный облаками дыма, зашелестел картой города, рисуя на ней непонятные стрелы и окружности.

Линии сошлись на неприметном доме на Арбате.

Наутро чекисты окружили дом тройным кольцом оцепления, а сам майор с помощником залезли на крышу. Там, у слухового окна, притулился крохотный домик, обросший антеннами, которые были невидимы снизу.

Внутри сидел предатель Малышкин с ракетницей в одной руке и плюшкой в другой. Рядом с ним толстяк с нелепым пропеллером на подтяжках трещал ключом Морзе.

Попискивала рация, и в такт морзянке предатель Малышкин кусал плюшку.

Кукушка высунулась из часов, но толстяк пригрозил