Потом, за завтраком, медсестра рассказывала своим коллегам:

– Это было потрясающе. Совсем как в романе. Вы же знаете, ее сын ослеп на войне. Мне пришлось его вести. Я подвела его к постели, усадила на стул и сказала: «Леди Арден, к вам пришел ваш сын». Она лишь вздохнула и отвернулась. Тогда он говорит: «Мама, это я, Кит». Он взял ее за руку, стал целовать. Тут леди Арден открыла глаза и сначала молча смотрела на него. Потом выкрикнула его имя и принялась порывисто его целовать. Она плакала и смеялась одновременно. Целовала его руку, потом лицо. Через пару минут я попросила его уйти. Когда мы уходили, леди Арден стало значительно лучше. Честное слово, она целовала его так, будто это не сын, а любовник. Где-то через час приехал ее муж, так его она встретила куда прохладнее.

* * *

Через три недели Селия почти выздоровела, однако отпускать ее из больницы врачи не торопились. Доктор Пиблз – ее лечащий врач – весьма суровым тоном заявил ей:

– Я вас не выписываю, поскольку не верю вашим обещаниям. Оказавшись дома, вы снова станете курить, а то и отправитесь на охоту.

Селия все еще очень быстро утомлялась, но ей разрешили читать и видеться с посетителями, поток которых за все дни ее пребывания в больнице так и не стал меньше.

Врачи, конечно же, утверждали, что ее вылечил пенициллин. Селия с ними не спорила. Она знала: ее вылечило появление Кита. Перелом наступил в тот момент, когда она увидела его любящее, охваченное страхом лицо, когда он нежно протянул к ней руку. Вот тогда ей по-настоящему стало лучше. Она должна жить. Ей никак нельзя умирать, особенно теперь, когда она хочет наслаждаться счастьем воссоединения с Китом.

* * *

Поначалу ее беседы с Китом были недолгими. Любое напряжение сил сразу вызывало у Селии кашель. Кит регулярно приезжал в больницу. Десятиминутные визиты он переносил достаточно легко, но затем, когда к Селии стали возвращаться силы, вдруг появилась прежняя враждебность по отношению к ней. И она это чувствовала, невзирая на все его усилия скрыть свое истинное состояние.

– Кит, нам нужно поговорить, – сказала Селия в один из дней.

– Мы этим занимаемся постоянно, – с наигранной небрежностью ответил Кит, вертя на пальце перстень с печаткой – явный признак того, что серьезный разговор его пугает.

– Я имела в виду не болтовню о разных пустяках.

– Мама…

– Нет, Кит. Мы должны поговорить.

– Я бы предпочел не…

– Что бы ты предпочел?

– Не обсуждать это.

– Что именно?

– Твое… То, что ты сделала.

– Ты хотел сказать, мое замужество?

– В общем, да. Думаю, нам лучше не трогать эту тему. Я рад, что мы с тобой снова друзья. Но я никак не могу… Понимаешь, не могу принять твой брак с ним. Не могу, и все тут. Так зачем нам об этом говорить?

– Я думаю, нам все же стоит об этом поговорить, – возразила Селия.

– А я так не думаю. Для меня эта тема и сейчас остается очень болезненной.

– Ты считаешь, что я предала твоего отца?

– Да, – не задумываясь ответил Кит. – Их обоих. Это было… если не предательство, то вероломство.

Некоторое время Селия молчала.

– Себастьян меня простил.

– Знаю. Мне это непонятно.

– Кит, не упрямься и позволь мне объясниться. Пожалуйста…

Он встал и, похоже, собирался уйти, однако потом резко сел:

– Хорошо. Только не представляю, чем твои объяснения мне помогут.

– Позволь мне сделать попытку.

Кит слушал ее не перебивая. Когда Селия закончила говорить, на его лице мелькнула улыбка. Потом он вздохнул:

– Знаешь, мама, это великолепный образец двоемыслия. Так все повернуть способна только ты.

– Но теперь ты хоть начинаешь что-то понимать. Правда?

– Не уверен. Это очень… тяжело.

– Согласна, Кит. Очень тяжело. Но я тогда была ужасно одинока. Невероятно одинока. Я безумно тосковала по Оливеру.

– Я это помню. И все равно твой поступок мне кажется никуда не годным. Ведь ты его совсем не любишь.

– Кит… – улыбнулась Селия. – Кит, ты так ничего и не понял. В этом-то и был смысл моего замужества.

* * *

Несостоявшаяся поездка в Лондон очень огорчила Дженну. Конечно, она была рада за Селию, но ей так хотелось увидеть их всех: близняшек, Нони – ее особую симпатию, – даже этого странного Лукаса, а также Люси и Фергала, которые были почти ее ровесниками. И конечно же, она мечтала опять попасть на ферму своего дяди Билли и встретиться с ним, Джоан и мальчишками. Больше всего ей хотелось бы снова покататься на Лорде Би, только уже без падений.

* * *

Свадьбу отложили. Теперь не могло быть и речи о свадьбе без присутствия Селии. До прежней даты оставалась всего неделя, а Селия по-прежнему находилась в больнице. Неудивительно, что вопрос о новой дате возник сам собой.

Клементайн посчитала это ничтожной платой за счастье видеть Селию на их свадьбе.

– Дорогой, мы же не живем с тобой порознь, – резонно заметила она Киту, когда тот начал возмущаться переносом сроков. – Несколько недель не сделают погоды. И потом, март – куда более приятный месяц для свадьбы, нежели январь или февраль. Холод, сырость, темень. Весенняя свадьба – это так замечательно. Я всегда хотела, чтобы свадьба у меня была весной. Перенос срока нам очень на руку. К тому времени и наш дом будет готов. Так гораздо лучше.

Они купили дом в Оксфорде: чудесный особняк на окраине города. Кит хотел жить в городе, однако Клементайн заявила, что им нужен более просторный дом и обязательно с садом.

– Я хочу, чтобы у нас было много детей, а им понадобится много пространства.

Услышав это, Кит поморщился:

– А как насчет моего мнения? Ты меня спросила, хочу ли я много детей?

– Если ты не хочешь большую семью, тогда я вообще не пойду за тебя, – вполне серьезно ответила Клементайн.

Их грядущий переезд немного огорчал Себастьяна, но он так радовался выздоровлению Селии и ее примирению с Китом, что это значительно перевешивало его огорчения.

Радовало Себастьяна и то, что местом своего окончательного выздоровления Селия избрала дом на Чейни-уок.

– Если бы не твое критическое состояние, он бы до сих пор дулся, – сказал ей Себастьян. – Как приятно сидеть здесь, а не в доме Банни. И теплее, и уютнее.

– Согласна. У меня сейчас голова занята исключительно их свадьбой. Правда, я обещала Клементайн ни во что не вмешиваться. Хотя, если честно, этот хор – «Устами, сердцем, нашими делами»[14]– слишком уж банально. Да и свадебный букет роз в руках невесты – тоже. Еще куда ни шло в руках подружек невесты. Как ты думаешь? И почему они решили устраивать прием в «Браунс»? Совершенно обезличенное место! Поскольку родители Клементайн умерли, все можно было бы устроить здесь. Ну чем им не нравится Чейни-уок?