приказал упорядоченно отступить к главным воротам, которые все еще были открыты.

– Быстрее, центурион, или мы останемся снаружи, – бросил Цезарь.

Тот кивнул.

– Отступайте быстрее! – крикнул он легионерам первой центурии.

Стрелы свистели вокруг них, вонзались в землю, но они были уже у ворот, которые закрывались – медленно, очень медленно. Дело в том, что другие центурионы выполняли полученные приказы: заняв подступы к цепям, вращавшим два больших деревянных колеса, легионеры принялись закрывать тяжелые железные створки, которые преграждали доступ в Митилену.

На стенах

Питтак беспомощно наблюдал за тем, как закрываются ворота: у него не осталось солдат, так как все они отправились с Анаксагором, а лучникам не хватало стрел.

Он ничего не мог сделать.

Только быть немым свидетелем бедствия.

Все было потеряно.

Или нет?

Он посмотрел по сторонам. С ним было около трехсот лучников.

Посмотрел вниз: в город вошли чуть более двухсот врагов – копья Анаксагора и стрелы лучников уничтожили половину римских воинов. Что ж, в целом силы сравнялись.

Питтак повернул голову и медленно потянулся. Он собирался спуститься. За ним последуют его лучники, чтобы сразиться в ближнем бою, отбить огромные воротные колеса с намотанными на них цепями и настежь открыть створки.

Перед митиленскими воротами

Первая центурия когорты Цезаря

– Бросайте щиты и бегите к воротам, во имя Юпитера! – крикнул Цезарь, увидев, как вражеские лучники покидают крепостные стены.

Легионеры первой центурии мужественно сдержали первый натиск Анаксагора. Греки ждали пополнения, чтобы вновь двинуться на врага.

Римляне воспользовались их медлительностью и спешно отступили к воротам, которые закрывались по приказу Цезаря, медленно, но неумолимо.

С помощью двух легионеров Лабиен оказался за стенами; вслед за ним потянулись оставшиеся в живых пришедшие ему на помощь солдаты первой центурии, включая центуриона. Наконец, когда зазора едва хватало, чтобы протиснуться между двумя гигантскими железными створками, скрипевшими под собственным колоссальным весом, в стремительно сужавшееся отверстие проскользнул Гай Юлий Цезарь. Следом за ним проскочили трое солдат Анаксагора, бросившиеся в погоню за римлянами. Четвертый оказался зажат между створками медленно закрывавшихся ворот. Послышался хруст костей. Тело несчастного лопнуло. Казалось, все его существо вырвалось из тонкой кожуры, и ливень крови оросил пространство близ ворот. Стоя посреди красного дождя, Цезарь поднял свой меч и бросился на вражеских воинов, только что вошедших в город. К нему присоединились легионеры первой центурии – те, кто не был убит. В мгновение ока солдаты Анаксагора были пронзены с обеих сторон – удары пришлись в грудь и шею – и упали замертво.

Ворота продолжали закрываться, но голова солдата, зажатая между двумя металлическими створками, не давала довести дело до конца. Цезарь обратился к людям, стоявшим у колес запорного устройства.

– Налегайте, налегайте! – крикнул он.

Они вращали колеса до тех пор, пока голова не взорвалась, раздавленная двумя железными створками; до Цезаря вновь долетели брызги крови. И вот наконец раздался громкий, оглушительный лязг, чудовищный металлический грохот, возвестивший всем, что ворота Митилены заперты.

Фаланга Анаксагора

Анаксагор и его войско, две с половиной тысячи хорошо вооруженных воинов, остались за воротами города, а с моря, держа безупречный строй, к ним приближались более восьми тысяч легионеров: целый легион и сверх того – несколько вексилляций, которых доставил флот проквестора.

Римское войско под началом Лукулла

Лукулл и Терм покинули трирему и сошли на берег.

Несмотря на то что они творили всяческие происки и козни, оба были отличными военачальниками. Цезарь и Лабиен не дали осуществить изначальный замысел, но вышло даже лучше: им удалось не только воспрепятствовать возвращению войск Анаксагора в город, но также полностью захватить митиленские ворота и закрыть их, оставив врага снаружи.

– Если они овладели воротами и препятствуют их открытию, победа в наших руках, – сказал Минуций Терм.

– Действительно, – подтвердил Луций Лициний Лукулл.

В его голосе сквозило удивление и даже некоторое восхищение Юлием Цезарем, который давно должен был умереть, но в то утро на Лесбосе превратился в живую легенду. Лесбос – место достаточно отдаленное, новости из Рима шли неделями. Неделями. Лукулл нахмурился.

За несколько недель в Риме все могло измениться, а на острове об этом не знали.

– Не исключено, что Цезарь все же падет в бою, – добавил пропретор, не до конца понимавший соображений Лукулла: он ожидал от проквестора сильной обеспокоенности тем, что трибун Цезарь расстроил задуманное ими и вместо того, чтобы пасть в бою, превратился в героя. – Нам понадобится не один час, чтобы покончить с Анаксагором. В течение этого времени Цезарю с небольшой горсткой людей придется бороться за свою жизнь внутри города.

– Не один час, – загадочно пробормотал прокуратор. Терм так и не понял, хорошо это, по его мнению, или плохо.

Митиленские ворота, внутри города

Лабиен стоял, прислонившись к стене. Ворота были заперты. Они слышали, как люди Анаксагора ломятся в них, ругаясь на греческом, который прекрасно понимали и Цезарь, и Лабиен:

– Открывайте, мерзавцы, открывайте!

Цезарь и Лабиен переглянулись.

– Теперь нам придется выдерживать осаду, – сказал Цезарь. – Что бы ни случилось, ворота должны быть заперты.

Лабиен кивнул. Лицо его было искажено от боли. Нога все еще кровоточила.

– Завяжи рану. Обмотай вокруг бедра ремень от меча или еще что-нибудь, – велел ему Цезарь. – Это остановит кровотечение. Я хочу, чтобы лекарям в валетудинарии было проще врачевать твою рану.

Лабиен кивнул, отстегнул ремень и приступил к делу. К тому времени, когда он наложил кровоостанавливающий жгут, его друг уже стоял в окружении центурионов и отдавал распоряжения насчет обороны.

– Стройтесь черепахой! – вскричал Цезарь. – И бейте любого, кто приблизится!

Замысел был не бог весть каким, зато простым в исполнении.

Питтак спустился с крепостной стены. Было ясно, что одними стрелами не удастся перебить проклятых римлян, пробравшихся в город. Во всяком случае, они не успеют расправиться с легионерами до того, как откроют ворота, впустят Анаксагора с его воинами и приготовятся защищать город от основных сил римлян.

– Вперед, за мной! – приказал Питтак.

Не было смысла держать лучников на крепостной стене: внизу стояли не римляне, а Анаксагор. Питтаку было ясно, что он должен разбить римские центурии, которые завладели подступами к колесам, приводящим в действие створки ворот.

Он выступил вперед, подавая пример остальным.

Его воины бросились с копьями, с мечами, со всем, что оказалось под рукой, на легионеров Цезаря, построившихся черепахой.

Под стенами Митилены

Лукулл видел, насколько широка внушительная фаланга Анаксагора, и решил применить построение, похожее на triplex acies, но не полностью: у него не было десятой когорты, уведенной Цезарем в Митилену и сейчас защищавшей городские ворота. У него оставалось только две когорты для передних линий –