class="p1">Глава же видя всё это, решил помочь мальчику вырваться из плотной паутины внимания собственного учителя.

— Господин Вадион, у них уже прошло два урока, а каждый из них длится по два с половиной ча. А это значит, что прошло уже пять ча. Они точно голодны, а ведь им ещё предстоит два урока. Будьте снисходительны и позвольте им отправиться в столовую. Ведь, как бы то ни было, у них, всё равно будет ваш урок завтра.

Казалось господина Вадиона подобные слова главы сначала опечалили, но вспомнив, что новый урок будет, действительно завтра, он отпустил руки Бажана и широко улыбаясь, произнес:

— Глава прав. Хорошо, хорошо, не смею вас больше задерживать, господа.

Осознав, что они свободны, поклонившись, ребята поспешили покинуть тренировочное поле, оставив главу и господина Вадиона один на один. Вот только если почти все ребята побежали без раздумий вперёд, грезя сейчас лишь только о еде, то такого нельзя было сказать о Бажане. Уходя, он обернулся, взглянув на главу, но тот только помахал ему рукой, словно говоря, что мальчик должен идти, а не останавливаться. И тогда Бажану не оставалось ничего иного, кроме как пойти в академию.

"Как же такое произошло? Мне помог глава, но как он сумел изменить цвет моей ауры?"

"Всё просто," — ответил светлячок. — "Он использовал заклинание".

"Но какое же заклинание? Разве существует в мире такое заклинание, что способно позволить изменить цвет ауры?"

"И да и нет". - всё, что ответил светлячок, но сколько бы Бажан не пытался узнать у него что-то ещё, тот лишь разводил лапками, делая вид, что ничего не знает.

Так продолжалось до того момента, покуда к Бажану не подбежал Адрастас и не схватил того за предплечье:

— Чего ты так медленно плетешься? Пошли же скорее, а то еды совсем не останется.

— Но ты же всегда можешь приготовить для нас смородиновый отвар, — Бажан сам не знал почему он вдруг решил сказать эти слова, но лишь произнеся их, он почувствовал такое чувство, какое чувствуют, когда что-то уже говорили или делали, но только раньше. И осознание этого чувства, заставило Бажана вздрогнуть и мельком взглянуть на Адрастаса, который шел вперед, держа юного волшебника за предплечье и улыбался, не обращая внимания на не сводивших с них глаз других учеников академии.

Пару раз до ушей Бажана успели долететь такие предложения:

— Ты видишь это, да?

— Вижу, вижу. И это так странно. Они же разных рас, так почему тогда идут вместе, да ещё и выглядят так, словно друзья.

— А, я поняла. Это же те самые ученики, что вернулись из Изумрудного леса. Только взгляни на их плечи, видишь? Там сидят светлячки Азариоса.

— Вот так значит. Но это ни о чем не говорит. Даже если они и прошли через что-то трудное вместе, они не должны сближаться. Им негоже становится друзьями.

И вот это предложение стало последней каплей терпения Бажана. С него было довольно.

Даже не обращая внимание на то, что говорившие про него и Адрастаса были ученики и ученицы явно намного старшие самого Бажана, он ни сколько не испугался этого, а будто даже наоборот.

Подойдя к одной из групп, которая состояла из двух девушек и трёх парней, Бажан сначала уставился на них не моргая, а затем произнес:

— Кто дал вам право судить, кому стоит с кем быть друзьями, а кому нет? Кто дал вам право сплетничать о других? Кто дал вам на это всё право?

Адрастас, подбежавший к Бажану и увидевший, как переменились в лице волшебники постарше, испугался и попытался было оттащить того в сторону, но не тут то было. Бажан встал перед этой группой и не собирался уходить, пока те не ответят.

Но эта дерзость и как они считали глупость позабавила других учеников и похоже их лидер вышел вперёд и показательно наклонившись к Бажану, словно говоря всем, что какой-то муравей решил бросить вызов таракану. Вот только от муравьев хоть есть польза и они более приятны для всех, нежели тараканы.

Видишь таракана — бей его, да посильнее.

Примерно так же сейчас и хотел сделать Бажан, но не спешил, а дожидался что же ему ответит волшебник.

— Кто дал мне право, говоришь? Кто дал мне право? — он даже усмехнулся повторив вопрос. — Нет, это кто тебе дал право водиться с другой расой? Ты волшебник, а он эльф. Вы разные и вы не должны общаться, а вы тут идете так, словно закадычные друзья. Да как, так можно то? Увидев вас сейчас наши первые предки, то забили бы камнями. Мы разные и не должны сближаться! И ты не смей!

Сказав это, волшебник похлопал Бажана по плечу и развернулся, чтобы отправиться в академию. Вероятно он считал, что преподал юному ученику весьма ценный урок и из-за этого был очень даже горд собой. Его шайка последовала следом. Но если они считали, что закончили, то вот Бажан так совсем не считал.

— Покажите мне, где сказано, что разные расы не должны сближаться с друг другом? Покажите мне, где сказано, что мы не можем дружить? Покажите мне, где сказано, что разные расы не могут любить друг друга?

Эти вопросы, которые Бажан озвучил довольно громко, заставили многих учеников выйти на улицу, а кого-то даже выглянуть из окон. В том числе и самих учителей академии.

Господин Вадион и глава к этому моменту уже подошли к входу в замок, но увидев столпотворение господин Вадион уже собирался разогнать всех своей тростью, но глава остановил его, предложив сначала послушать из-за чего же все сейчас собрались здесь.

Что касалось остальных соклассников Бажана, то они тоже спустились вниз и увидев, что Бажан и Адрастас сейчас стоят напротив каких-то взрослых волшебников решили, что их соклассник точно куда-то вляпался.

Не находя иного решения, кроме как встать сзади этих двоих, ребята поспешили к ним. А Кир с набитыми карманами, в которых лежали по меньшей мере шесть булочек с начинкой из мяса и яблочного варенья, ел одну из булочек на ходу, но тоже поспешил к Бажану, даже быстрее остальных.

Подойдя к этим двоим, он спросил у Адрастаса, что произошло. Сначала он хотел спросить у Бажана, но испугавшись столь решительного взгляда, решил, всё-таки обратиться к эльфу.

— Что случилось? Почему вы все ещё не пришли в столовую?

— Тихо! — прошептал Адрастас, прислонив палец ко рту. Благо это действие увидели и остальные поэтому присмерели, хотя накопившиеся вопросы, сейчас, словно были ветками, которые подбрасывали одну за одной в