К тому же сестра Утабио помогла Эрне подкрасить свои волосы — втайне ото всех!. Монахиню не интересовало, зачем это делается. Хотят братья играть в свои игры — пусть играют. Хотят посадить девчонку в замок её папаши — пусть сажают. Но сейчас эта маленькая паршивка бинтует раны не хуже любой другой сестры и не разливает лекарство, которое подносит ко рту больного.

Эрну это устраивало. Пока она здесь, никто не задаёт ей запутанные вопросы, никто не пытается её убить и не заставляет притворяться. Всё время притворяться было слишком сложно. Лечить людей — гораздо проще. Пусть она лишена «дара милосердия», о котором с придыханием говорили некоторые монахини (этих сестра Утабио отправляла выносить посуду за солдатами), но можно было не думать, не бояться и не пытаться понять, что же ей делать. К тому же научиться лечить без колдовства было очень полезно. И книги. Кто же знал, что такие бывают? Во второй, которую сунула сестра ключница, было про разные способы лечения, например. А в третьей, смешной очень — про любовь, начиная муками неразделённой влюблённости и заканчивая совокуплением. И тем, как люди могли себя повредить… во время этого занятия. Сестра Утабио без малейшего смущения обсуждала с девочкой вопросы плоти и даже дала пару полезных советов насчёт здоровья самой девочки. Мама, конечно, тоже говорила с ней на эту тему, но без колдовской силы кое-что было сложным.

* * *

А потом после утренней молитвы девочку задержал отец Бенлиус. Лицо его было печально.

Сестра Утабио уже вышла из молельного зала, но, заметив, что Эрна осталась внутри, задержалась её поторопить. Бросив хмурый взгляд на лицо священника, она сухо спросила:

— И чего ты добился, отец?

Эрна знала, что ключница не слишком уважает священника: старуха считала, что возня с особыми дарованиями не доведёт до добра. К тому же именно Утабио когда-то принимала роды у матушки отца Бенлиуса и выхаживала малыша, которым тот был. С другой стороны, ключница уважала его сан, и потому держалась в рамках вежливости.

— Месяц, — ответил священник. — И право лечить её здесь.

Сестра Утабио всплеснула руками.

— Месяц?! — проскрипела она со злостью. — Я разве Заступник?!

Она схватила ничего не понимающую девочку за руку и заставила показать священнику ладонь.

— Ты видел, какая у неё нежная кожа?!

— Мы будем молиться Заступнику, — твёрдо ответил отец Бенлиус. — И ты будешь её лечить.

— Нет такой молитвы, которая её излечит, нет! — настаивала ключница. — Ты заигрался, Коум, заигрался!

Священник поднял руку и ключница с трудом взяла себя в руки. Эрна не смела спросить, в чём дело, она не хотела знать ответ. Что-то очень страшное. Никогда ещё ей не приходилось видеть сестру Утабио в такой ярости.

— Или мы найдём ведьму, которая вылечит эту девочку, — предложил отец Бенлиус.

Ключница что-то пробормотала под нос, отнюдь не благочестивое.

— Покажи мне ведьму, которая может то, что не могу я, — предложила она. Эрна мысленно с ней согласилась. Мама, конечно, знала многое… она не была ни цирюльницей, ни хирургом, и не имела дело с по-настоящему тяжёлыми ранами. Не знала она и трактатов о медицине, в которых подробно расписывалась каждая болезнь и её лечение. Что-то Магда делала по наитию, доверяя своей интуиции и ведовской удаче. К тому же если в деревне живёт ведьма, в деревне просто не происходит совсем уж плохих вещей. Не срываются случайно топоры при ударе, а если и срываются, то не отрубают руки или пальцы. Не приходит смертельное поветрие, а если и приходит, то больным удаётся выжить. Маме не приходилось видеть такие ужасные раны, как те, на которые Эрна насмотрелась в монастыре. К тому же… если умирал ребёнок, была тётя Вейма и какое-то страшное, очень страшное колдовство, о котором нельзя говорить. Если рана была слишком тяжёлой… мама сделала это только один раз, когда превратила умирающего рыцаря в оборотня. Не то чтобы это принесло ему счастье.

Магда могла многое. Но она, наверное, не могла бы вот так изо дня в день лечить людей, иногда и вовсе безнадёжных, запоминать и записывать всё, что помогло им протянуть лишний день, лишний час…

К тому же мама знала только лесные травы, пусть и умела выбирать из них колдовскую силу, а в монастырском огороде росли и лесные, и всякие заморские, и их не только варили, но и вымачивали в той вонючей гадости, которая заставляет травы отдавать сразу всю силу без всяких заклинаний и нашёптываний.

Эрна робко взглянула на священника.

— Скажи ей, — бросила сестра Утабио, не пытаясь скрыть презрения.

— Сестра… — недовольно потянул отец Бенлиус.

Ключница покачала головой. Священник вздохнул.

— Дочь моя, мужайся, — почти что попросил он. — Мы сообщили королю Ютании о смерти твоего отца… и не могли скрыть от него, что он умер от твоего ножа в тот миг, когда пытался лишить невинное дитя жизни.

Ключница фыркнула. Отец Бенлиус смутился.

— Он требует суда Заступника, — сказал священник быстро.

— Король?! — вытаращилась Эрна. — С кем?

— Нет, не поединком, — поправил её отец Бенлиус. — Поскольку речь идёт не о тяжбе…

Он замялся. Ключница снова фыркнула.

— Ты должна будешь взять в руку раскалённую подкову, — неохотно признался священник. Эрна коротко вскрикнула и прижала пальцы к губам. Они сошли с ума?! — Мне удалось добиться того, чтобы твоя вина или невиновность устанавливалась через месяц после этого, причём весь месяц мы сможем тебя лечить. И если твоя рана не заживёт…

Он позволил своим словам повиснуть в воздухе.

Эрна отрешённо подумала, что дядюшка Виль убьёт её, если она обзаведётся такой шикарной особой приметой.

Потом вяло прикинула, сможет ли она найти ту оборотниху и уговорить её сделать Эрну оборотнем по обещанию. Тогда всё заживёт очень быстро. Но Виль как-то говорил, мол, спервоначалу второй облик мешает очень и отвлекает. Если не приноровиться, то не только сильней и ловчей не станешь, а вовсе в неуклюжего недоделыша превратишься. Видал он, мол, такие случаи.

Очнулась девочка от того, что старуха взяла её за плечи и встряхнула.

— Видал? — сказала ключница священнику. — Она не выдержит. Она крепкая девочка, но такого ей не выдержать.

— У нас нет другого выхода, — нетерпеливо, будто не в первый раз произнёс отец Бенлиус.

— Скажи им, что девчонка умерла, — так же нетерпеливо бросила старуха. — Давай обрежем ей волосы, новые вырастут светлыми. Сёстры никому ничего не расскажут. Никто не узнает.

— Мы не можем так поступить. Нас почти в лицо обвиняют во лжи!

— Она не выдержит испытания! Зачем её зря мучить? Ты представляешь, что с ней сделают?! Или ты хочешь, чтобы она призналась в обмане? Ты и так, и так убиваешь её!

— Мы сделаем всё, что возможно. Мы соберём лекарей и они подтвердят, что заживление протекает необыкновенно быстро — с помощью Заступника. Мы найдём ведьму. Если случится худшее, мы заберём её в монастырь на вечное покаяние.