Уроки, преподанные нам морскими державами в этих двух войнах, были горькими, но ясными. Я считаю, что теперь немцы могут признать это и усвоить их. В наш век воздушного сообщения, радио и телевидения, всех других средств скоростной связи, границы, отделяющие один народ от другого, в значительной степени исчезли. Если искусственно не поддерживать их, они уже не представляют существенного барьера. То, что связывает между собой страны и народы Запада, куда важнее того, что их разделяет. Даже мы начинаем отказываться от узости нашей прежней континентальной точки зрения и устремляем свои взоры за наши побережья и сухопутные границы. Теперь мы стали частью Свободного Мира, к которому мы естественным образом принадлежим, и тем самым оказались в тесном сообществе вместе с великими морскими державами. Противостояв им и будучи побеждены ими в двух войнах, мы ныне двигаемся рядом с ними к новому будущему. Морская мощь, воплощенная в атлантическом содружестве наций, в котором мы заняли свое место, обеспечит нам безопасность и, я горячо надеюсь, мир. Поколение тому назад гросс-адмирал Тирпиц впервые произнес: «Германский народ никогда не понимал моря». Ныне я надеюсь, что наш горький опыт дал нам знание, которого нам так не хватало и которое теперь станет неотъемлемой частью нашего мышления.

Оглядываясь назад, на те полтора десятилетия, в течение которых я стоял во главе флота, я испытываю глубокое и искреннее чувство благодарности ко всем тем людям, которые столь преданно и талантливо служили под моим командованием. Каждый из них отдал все свои способности делу строительства флота и его морским операциям. За то, что осталось незаконченным или было сделано недостаточно хорошо, я несу полную ответственность. Флот под моим командованием искренне приветствовал соглашение Гитлера с Англией об относительной численности двух флотов. Громадное большинство личного состава флота, приняв мои заверения, до последнего момента верило, что войне с Англией никогда не суждено случиться. Когда же эта война все-таки совершенно неожиданно для нас разразилась, флот принял в ней участие с тяжелым сердцем и без ожесточения, но с твердой решимостью приложить все усилия и сохранить преданность стране и воинскую дисциплину до конца.

Свершения, которых флот, во взаимодействии с другими видами вооруженных сил, добился во Второй мировой войне, не могут быть по достоинству оценены за столь краткий промежуток времени. Но основой их была врожденная преданность каждого немца своему отечеству, отвага, присущая ему на всем протяжении его истории. Испытание, которому подвергают человека военные времена, в корне отличаются от тех, которые выпадают ему на долю во времена мира. И то, что наши солдаты и матросы с честью вынесли все эти испытания, достойно всяческого уважения.

Величие человека не измеряется тем, пришлась ли на его долю победа или поражение, или тем, правильной или неверной оказалась военная политика государства. Когда уйдет в прошлое злоба дня, то, по моему твердому мнению, человеческое величие многих участников событий, при всей разности чинов и званий, займет свое законное место в традициях и истории народа.

Все мы пришли во флот не только из долга отечеству, но и по велению сердца. Многие наши друзья и сослуживцы пролили кровь и отдали свою жизнь за Германию, но то, за что они сражались и погибали, не исчезло и не ушло на дно вместе с их кораблями. Вечное море сомкнулось над павшими; траурные венки, которые их выжившие товарищи опустили на волны в память о них, еще плывут по водам, но через какое-то время и они исчезнут из вида. Но неподвластно стихиям и вечно наследие, которое павшие завещали будущим поколениям: братство моряков германского военно-морского флота, царившее в нем с незапамятных времен и создавшее не только мост между ветеранами и новичками, между прошлым и будущим, но и между моряками всех флотов, пенивших воды морей всего земного шара.

Эту книгу, теперь уже законченную мной, я вкладываю в руки моей жены, которая делила со мной жизнь в горе и радости, которая вместе с нашим сыном все мрачные годы неустанно сражалась за мое освобождение и которая в своей величественной скорби стояла у смертного одра и могилы нашего единственного сына. За безграничную любовь и нежность я прошу ее, моего лучшего товарища, принять идущую из самых глубин моего существа величайшую благодарность.