такой чертовски милой. Самое дикое было то, что она никогда не верила мне, когда я говорил ей об этом. А как она могла не поверить? Даже самый ворчливый ублюдок на континенте хотел, чтобы она была рядом.

— Я тоже, брат. — Я запрыгнул на подушку рядом с Себастьяном и похлопал его по плечу. — Я тоже.

— Ты должен вернуть ее, пока какой-нибудь голливудский красавчик с банковским счетом толще твоего не отвоевал ее.

— Во-первых, ни у кого к западу от Миссисипи нет банковского счета толще моего. — Я потер челюсть, заставляя себя не обращать внимания на приставания Себа. — А во-вторых, мне не нужно ее возвращать. Она все еще моя.

— Она может больше не хотеть тебя, — заметил он. — За двадцать восемь дней может многое произойти.

Я фыркнул.

— Это должно заставить меня чувствовать себя лучше?

— Может быть. Ты пьян, и я решил, что стоит попробовать.

— Ты ужасный психотерапевт, Себ.

— Из всей той ужасной терапии, которую ты мне навязал. Это называется осмос.

Но я принимал его терапию такой, какой она была. Хрупкий мост. Редкое предложение от человека, который едва мог видеть дальше своей собственной трагедии, не говоря уже о чужой.

Я повернулся к нему лицом, прислонившись к спинке сиденья.

— Ты ведь понимаешь, что это значит? Что я буду находиться в Лос-Анджелесе большую часть дня.

В моей голове пронеслись все логистические выкладки. Штаб-квартира The Grand Regent должна была находиться здесь. Я не знал, как буду менять свой рабочий график, но я найду способ оставаться рядом с Брайар. Особенно если папа сможет мне помочь, если, конечно, ему удастся сохранить работоспособность на этот раз.

— Просто... — Дыхание Себастьяна замедлилось. Каждый вдох, казалось, вытягивал из него силы. — Вернись на «Дни нашей жизни». Я говорил серьезно, когда сказал, что не буду давать тебе обзор, придурок.

96

Оливер

День испытаний двадцать девятый

Я проснулся с решимостью добраться до Западного побережья до того, как моя девушка завтра вернется из командировки. Самолет ждал меня на асфальте, заправленный и готовый к полету.

И тут все пошло наперекосяк.

Едва я вышел из дверей, намереваясь сесть в самолет и отправиться в погоню за любовью всей моей жизни, как сзади меня схватили чьи-то руки. Они дернули меня назад, выбив телефон из рук. Он покатился по автодрому.

Прежде чем я успел среагировать, над моей головой пронесся черный капюшон.

Я споткнулся, когда зрение потемнело.

— Что за черт? — Моя сумка с глухим стуком упала на землю, когда я боролся с захватом. — Ромео? Зак? Это воняет от вас, говнюков.

Я уже давно отключил свой телефон, благодаря их постоянным домогательствам. В последний месяц они стали звонить мне, как пара телемаркетологов, которые не могут уловить намек, оставляя сообщения о радостях брака, моей яхте и прочей ерунде.

Еще одна пара рук обхватила мои запястья и связала их между собой тем, что могло быть только молнией.

Я позволил друзьям отнести меня в фургон с запахом чито, решив, что если не буду сопротивляться, то сгорю меньше времени.

— Серьезно, ребята?

Они закинули меня в кузов, как мешок с картошкой, проигнорировав мои слова.

— Король тигров обеспечен. — Зак - а я знал, что это был он, потому что этот ублюдок умел говорить только одним и тем же монотонным гулом - закинул мою сумку с ночевкой в нутро и захлопнул за собой дверь.

Я попытался найти удобное положение в багажнике, но в итоге налетел лицом на случайные острые предметы.

— Это что, шутка? — Если да, то это отстой, и мне нужны были новые друзья с лучшим чувством юмора.

— Только если ты думаешь, что твоя разваливающаяся жизнь - это смешно. — Это сказал Ромео, когда двигатель взревел. — Оставайся на месте, иначе я не могу гарантировать, что твое лицо останется целым.

Фургон с визгом остановился, вероятно, на светофоре. Кто-то дважды посигналил. Сквозь грубую ткань, накинутую на голову, я смог различить слабые очертания. Ромео сидел за рулем, а Зак расположился на пассажирском сиденье, прокручивая телефон.

Мы с визгом остановились на светофоре.

Я перекатился с одной стороны салона на другую, застонав от удара.

— Где, черт возьми, вы, ребята, взяли этот фургон?

Он был древним. Он скрипел каждый раз, когда кто-то из нас сдвигался хоть на сантиметр, и пах так, будто пережил две мировые войны, Вудсток и одиннадцать сезонов «Ходячих мертвецов».

— Купил у водителя Убера. — Зак зевнул, бросая что-то на заднее сиденье. Может, лыжную маску? — Не забудь поставить пять звезд.

— Я думал, у тебя аллергия на ручной труд.

— Я делаю исключения для похищений.

Фургон резко остановился. Для человека с огромным опытом вождения танков Ромео управлял машинами, как кошка, гоняющаяся за лазерной указкой.

— Ради всего святого! — Я ударился головой обо что-то твердое. — Это действительно необходимо?

— Если учесть, что ты в двух выстрелах от публичного срыва, то да. — Ромео фыркнул, включив сигнал поворота. — Признай это. Мы тебе нужны.

— Говори за себя. Ты буквально продержался три дня, прежде чем сбежал в Джорджию на поиски жены, зажав хвост между ног.

— Правда. — Зак кивнул, как будто то, что он сделал с этим бедным манго во время разлуки с Фэрроу, никогда не просочилось к нам. — Это было, пожалуй, более жалко, чем Оливер»

Фургон наехал на кочку, и меня снова толкнуло на заднее сиденье.

Я сжал кулаки и развел их в стороны, пытаясь и не пытаясь освободиться от застежек-молний.

— Если это твое представление о вмешательстве, то оно отстойное.

Третье вмешательство за пять дней было в моем списке дел выше, чем поедание суши на заправке, и ниже, чем удаление корневого канала. В этот момент мне нужно было стереть с лица земли все и начать жизнь заново с новыми людьми.

— Не вмешательство, как таковое. — Ромео переключил полосу движения достаточно резко, чтобы перевернуть меня через фургон. — Скорее, тактическая корректировка. Сомневаюсь, что Брайар будет в восторге от перспективы встречаться с ходячей пивоварней.

— Я сейчас трезв, — заметил я. — И я не слушаю советов двух идиотов, которые считают, что набросить мне на голову черный мешок - это сеанс терапии.

— Мы немного переборщили с черным капюшоном.

—