Во рту появился отвратительный привкус. Он выбросил мысли о Рапсодии из головы, не желая смириться с очевидным выводом, который преследовал его в кошмарах.

Наконец Дитя немного успокоилось. Праматерь мертвой Колонии в последний раз нежно погладила серый лоб и раздавила светящуюся спору. Стало темно. Она кивнула в сторону своих покоев, и Акмед вышел вслед за ней в коридор.

— Его страх усиливается, — сказала Праматерь.

— А в чем его причина?

— Возможно, оно понимает природу угрозы, но ему не удается создать образ, который я сумела бы расшифровать. Оно все время повторяет одно и то же: «Зеленая смерть, нечистая смерть».

Акмед вздохнул, понимая, что загадки — это сфера Рапсодии.

«Она должна быть здесь», — сердито пробормотало его сознание.

— Что мне делать? — спросил он, бросив взгляд на покрытый сажей барельеф на противоположной стене. Какой-то геометрический рисунок, как и многие другие изображения на стенах, служивший до уничтожения Колонии картой.

Черные овалы тьмы — глаза Праматери — внимательно посмотрели на Акмеда.

— Молиться, — ответила она.

Ноло поморщился — над цветущей лесистой Кревенсфилдской равниной повис жаркий полдень. Десять раз в его жизни наступало лето, но он не помнил такого неприятного дня. Пескари были слишком быстрыми, солнце слепило глаза, нестерпимая жара вызывала жажду, он не мог больше оставаться под открытом небом. К тому же его мучил голод. Вытащив крючок из воды, он, прищурившись, смотрел на воду пруда.

— Поторопись, Фенн, — позвал он, сматывая леску, но маленькая собачка куда-то запропастилась — наверное, увлеклась охотой на кузнечиков.

Ноло встал, встряхнул леску и засунул ее в карман. Мешочек, в котором лежал его завтрак, опустел вскоре после восхода солнца, но он на всякий случай заглянул в него еще раз — вдруг там остался кусочек хлеба или сыра. После тщательного изучения пришлось признать, что там так же пусто, как и у него в животе.

— Фенн! — снова крикнул он, оглядывая луг и рощицу. Он заметил, как зашелестела и всколыхнулась высокая трава.

«Глупая дворняжка», — подумал он, засовывая пустой мешочек в карман.

Нагревшаяся трава обожгла босые пятки, как только он вышел из тени, потом ему показалось, будто земля у него под ногами слегка задрожала. Ноло вновь огляделся. Никого. Неожиданно его охватил необъяснимый страх.

— Фенн, где ты? — крикнул он, и голос у него дрогнул.

В ответ, на расстоянии броска камня, послышалось тяжелое дыхание, и через мгновение раздался лай. Ноло облегченно вздохнул и поспешил мимо зарослей кустарника к своей собачке. Перебравшись через крохотное болотце, он увидел, что привлекло внимание щенка.

На небольшую ветку куманики была насажена тушка кролика, видимо, он напоролся на один из длинных острых шипов. Ноло заинтересовался. Очевидно, Фенн спугнула кролика, и тот со страху налетел на шип. Однако мальчику вдруг показалось, что растение сознательно ударило зверюшку — нет, такого быть никак не могло. Нос Фенна находился рядом с небольшая лужицей свежей крови, глаза собачки возбужденно сверкали.

Ноло собрался снять тушку с куста и отнести домой на ужин, но что-то заставило его передумать. Нет, день получился неправильный, и долгожданные летние каникулы почему-то не радовали.

— Пойдем, Фенн, — торопливо бросил Ноло и побежал домой, к небольшой соломенной хижине, щенок едва поспевал за ним.

Как только мальчик скрылся из виду, кустарник слегка пошевелился. Лужица крови быстро исчезала, ее поглотил жадный шип, и очень скоро земля стала сухой. Затем послышался тихий шорох — куст куманики скрылся под землей.

Сады Элизиума поражали своим великолепием даже по высоким стандартам филидов. Еще за двадцать лет до начала тяжелых испытаний, выпавших на долю Эши, он присматривал за оранжереей отца и собственными огромными владениями с ухоженными садами и теплицами, где выращивались исключительно священные растения, предназначенные для религиозных ритуалов. Его познания в садоводстве были достаточно глубокими, хотя и несколько ограниченными, и он часто наблюдал за священниками, трудившимися на полях и монастырских фермах. Он видел множество разных подходов, но его поразило то, как работала в саду Рапсодия.

Каждое утро она вставала еще до восхода солнца, наводила в Элизиуме порядок, пекла булочки и хлеб, наполняя воздух райскими ароматами. Работая, она тихонько напевала, чтобы его не разбудить, но дракон узнавал об ее уходе в тот момент, когда она вставала с постели, и тут же начинал ее искать, желая убедиться в том, что она рядом. Чудесные мелодии обычно помогали ему задремать, пока она заканчивала работу по дому. Потом она выходила наружу, и он окончательно просыпался, неохотно вставал и начинал приводить себя в порядок.

Чаще всего Рапсодия оставляла свою стряпню на огне и выходила в сад, зная, что он обязательно почувствует, когда все будет готово, и успеет вытащить выпечку из духовки. Эши всегда просыпался вовремя и неизменно получал удовольствие, разделяя с Рапсодией домашнюю работу. Он неловко спускался вниз по лестнице, высвобождаясь из сна дракона, вытаскивал из духовки то, что испекла Рапсодия, и начинал готовить поднос к завтраку.

Наконец он выходил из дома с подносом в руках, и они вместе завтракали в саду. Эши всегда находил ее стоящей на коленях на земле, волосы собраны в сверкающий узел самым обычным платком. Она гладила листики крошечных растений и что-то весело напевала. Иногда Рапсодия бралась за лопату, но в воздухе постоянно звучала какая-то мелодия.

У нее имелась песня для каждого растения, и она могла создать цветущий сад за одни сутки. К тому моменту, когда Рапсодия пригласила Эши в Элизиум, здесь уже господствовали цвета лета, а воздух был полон изысканных ароматов. Элизиум превратился в настоящий рай, услаждающий глаз и обоняние гармонией оттенков цветов и запахов. Рапсодия обладала талантом садовника и руками крестьянки, и благодаря этому сочетанию сад в Элизиуме был поистине удивительным.

Однажды Эши разбудила особенно красивая песня, своей мелодией напомнившая ему о смене времен года, хотя он не слышал слов. Позднее, когда ветерок донес до него стихи, он не смог сдержать улыбку.

Белый свет

Скажет ночи: «Нет».

Ты проснешься от зова весны:

«Приди и взгляни, приди и взгляни,

Что теплые ветры тебе принесли».

Легкий бабочки полет,

Птица весело поет.

Новый год зови, зови,

Привет тебе, Дитя Земли.

Зеленая прохлада,

Лесная услада,

Высокое солнце в небесах.

«Приди и танцуй, приди и танцуй».

На зелени травы,

Где мы всегда правы,

Где радость найдешь

В пору веселья

С Дитя Земли.