— Однако случай достаточно сложный, — высокомерно заметил мистер Лоу.

— Достаточно сложный — верно, но с ним нужно разобраться, и я это сделаю.

— Да, сэр? — спросил Лоу, ожидая услышать что-нибудь еще.

— Да, — живо проговорил Дейнджерфилд, — но это будет зависеть от нее, я предлагаю, а ей решать.

— А почему ей, сэр? — резко спросил Лоу.

— Потому что это ее дело и ее право, и никого другого, — изрек Дейнджерфилд так же решительно, засунув руки в карманы и чуть-чуть склонив голову набок, а потом добавил: — Не желаете ли стакан вина, сэр? — что означало: «Больше вы от меня ничего не узнаете».

— Нет, сэр, благодарю, рановато для меня.

Последовало прощание, и мистер Лоу удалился; хозяин Медного Замка учтиво проводил его до ворот, шагая рядом с лошадью, и мистер Лоу отправился к Лукану, а мистер Дейнджерфилд некоторое время сверкал ему вслед белоснежной самодовольной улыбкой.

Затем рыцарь блестящих очков со свойственной ему ловкостью и аккуратностью переоделся, и минут через пять кто-то уже видел, как его треуголка скользила вдоль зеленой изгороди к Чейплизоду.

Подходя к дому Стерка, он еще издалека по привычке взглянул на окошко спальни, но ничего необычного не заметил. Тогда он поднялся на крыльцо и спросил, можно ли видеть миссис Стерк.

— Моя дорогая мадам, — произнес Дейнджерфилд после обычного обмена любезностями. — Я зашел всего на несколько минут: у «Феникса» меня ждет лошадь, придется съездить в город. Как сегодня ваш больной?

— О, очень хорошо… прекрасно… для такой холодной погоды, конечно. Доктор говорит, что он ослабел, но я не огорчаюсь: так и должно быть, пока не кончатся холода, — я это всегда говорю; у меня глаз наметанный, я умею судить по виду. А вы, мистер Дейнджерфилд? Я знаю приметы и уверяю вас…

— В доме тихо; детей нет, мадам?

— Да, они в парке с Мэг.

— Не разрешите ли, мэм, пройти к нему?

— К нему?

— Да, бросить взгляд, всего лишь на мгновение.

Вид у миссис Стерк сделался очень удивленный; к недоумению примешивалось некоторое любопытство и даже испуг.

— Надеюсь, вы не получили известия, что ему стало хуже, мистер Дейнджерфилд? Нет, сэр?

— Нет, мадам, клянусь честью; я ни с кем, кроме вас, сегодня о нем не говорил; но мне хотелось бы на него взглянуть, а также сказать вам несколько слов, с вашего разрешения.

И миссис Стерк повела Дейнджерфилда вверх по лестнице; по пути она перешла на шепот, так как у нее в голове укоренилась фантазия, что ее Барни пребывает в легкой приятной дремоте и его ни в коем случае нельзя будить; она то ли забыла, то ли не вполне понимала, что даже грохот всех орудий, находившихся напротив, во дворе казарм, бессилен был прервать его зловещий сон.

— Ты можешь сойти вниз, дорогая, — бросил мистер Дейнджерфилд девочке, которая при их появлении молча поднялась со стула, — с вашего разрешения, миссис Стерк, ступай вниз, дитя, быстренько.

Он улыбнулся игриво, но невесело и вскинул палец, указывая на дверь. Девочка присела и послушно исчезла.

Затем Дейнджерфилд откинул полог и взглянул на доктора Стерка. Герой трагедии лежал с разбитой головой, края раны стягивал липкий пластырь, большая складка тонкого полотна над желтым мрачным лицом напоминала причудливый тюрбан.

Пальцы мистера Дейнджерфилда скользнули под одеяло и обхватили руку Стерка — странное приветствие! Но Дейнджерфилд желал нащупать пульс; найдя его и послушав, он фыркнул и произнес шепотом, поскольку его, как и всех прочих, ввела в заблуждение видимость сна:

— Пульс едва теплится. А теперь, мадам, послушайте меня. Кроме вас, в Чейплизоде всякому известно, что его раны смертельны, — он умирает, мадам.

— О-о-о-ох, мистер Дейнджерфилд, нет, вы… вы так не думаете, — неистово выкрикнула бедная маленькая леди, смертельно бледнея от ужаса и горя.

— Прошу вас, моя дорогая миссис Стерк, успокойтесь и выслушайте меня. Я убежден, что шанс есть; но если вы не примете моего совета, то положение безнадежно — совершенно безнадежно. Я часто встречаю по вечерам в клубе доктора Тула, но каждый раз слышу одно и то же: слегка ослаб; вечно то же самое: слабеет… чахнет… и исход ясен.

Тут миссис Стерк опять зарыдала.

— Мадам, если вы не возьмете себя в руки, мне придется пожалеть о том, что я сюда явился. Пока с ним рядом все те же доктора, нет никакой надежды, что он встанет или хотя бы на миг заговорит. Прошу, мадам, послушайте. Они и сами этого не отрицают. Так вот, мадам, я утверждаю, что есть шанс вернуть ему жизнь, а если не повезет, то — хотя бы на время — речь. А последнее, мадам, гораздо важнее, чем вы, возможно, полагаете.

Бедная маленькая миссис Стерк была бледна как мел и дышала тяжело, прижимая руки к сердцу.

— Я по мере сил старался, знаете ли, уладить его дела, и мне удалось утихомирить кредиторов.

Бедная мисс Стерк запричитала:

— О, да благословит и вознаградит вас Всевышний, заменяющий отца сиротам — если таковыми им суждено стать; о-о-о, мистер Дейнджерфилд, о-о-о, сэр.

— Прошу, мадам, сделайте мне одолжение и успокойтесь. Я подозреваю, мадам, что дела вашего мужа совсем не так расстроены, как мы предполагали; если не ошибаюсь, он ссужал большие суммы, но где они — нам с вами неизвестно. Те несколько слов, что он успеет сказать за пять минут, могут принести вам тысячу фунтов… ну пусть не вам, раз вам так хочется… пусть вашим детям. И опять же, мадам, чрезвычайно важно, чтобы он смог назвать негодяя, который его ударил… Чарлз… Чарлз… мистер Наттер… вы ведь знаете, мадам.

— Ох! Этот ужасный… ужасный человек… Господи, отпусти ему грехи. О, мой Барни! Взгляните на него… Он бы простил этого человека, если бы мог говорить. Ведь ты бы простил его, благословенный мой Барни… непременно простил бы.

— Без сомнения, мадам, он бы его простил. Но поймите, мадам: важно установить истину. Да, я знаю, он никому не пожелал бы смерти на виселице. Но предположим, мэм, Чарлз Наттер неповинен; неужели ваш супруг не захочет снять с него обвинение? Ради общества, мэм, ради его собственных детей мистеру Стерку нужно дать шанс обрести речь, и ради самого обычного человеколюбия нужно дать ему шанс вернуться к жизни — так ведь? А лечащие врачи бесповоротно отказывают ему как в том, так и в другом. Так вот, мадам, существует простая операция, именуемая трепанацией черепа (вы о ней слышали); если прибегнуть к ней, то шанс появится, но доктора не согласны — из страха неудачи, — хотя сами признают, что без нее больной умрет непременно, и он умрет, если вы не захотите рискнуть.

Последовали долгие уговоры; мистер Дейнджерфилд сравнивал две описанные альтернативы, рассуждал о полезности и гуманности одного решения и неизбежных летальных последствиях другого и вынудил в конце концов миссис Стерк отправить записку к хирургу Диллону с просьбой явиться завтра вечером и сделать операцию. У несчастной женщины не поднялась рука написать слово «сегодня». Она умоляла об отсрочке и, доведенная почти до безумия, согласилась на завтра.