— Скольких детей ты вырастил, Макар? — Юрий тепло улыбнулся высоченному воину.

— Ни одного…

Целитель кивнул:

— Так я и думал. Иными словами, ты не понимаешь. Иногда у них бывает жар, а потом все проходит. При этом они любят спать с открытыми глазами. Они вообще довольно странные, эти мелкие червячки. И способны выдержать чертовски многое… Хочешь взять Ваню на руки?

Не дожидаясь ответа, Юрий поднял малыша, вложил его в огромные, как лопаты, руки Макара. Воин смутился, усмехнулся, и Кветцалли заметила, что он от напряжения затаил дыхание.

Она знала, зачем Юрий делает это, но ей совершенно не нравилось видеть сына в руках такого бестолкового мужлана.

— Макар, Макар, — целитель укоризненно покачал головой. — У тебя такое лицо, будто я вложил тебе в руки свежую коровью лепешку. — Он снова взял мальчика на руки, немного подержал его и положил обратно в кроватку. — Думаю, вам обоим пора возвращаться на свои посты. — Целитель вздохнул. — И простите за шум, который я поднял.

Юрий униженно поклонился Кветцалли:

— Простите, госпожа. Я не имел права сомневаться в том, что вы — чудесная мать. Но, прошу, не прячьтесь от двора. Людям нужно видеть вас. Мы все очень переживали за вас и Ваню.

Макар и его товарищ поспешно удалились, закрыв за собой дверь. Едва они скрылись из виду, все смирение с лица Юрия улетучилось.

— Думаешь, можешь играть со мной, ведьма?

— Думаешь, можешь указывать мне, что мне делать, целитель?

Юрий сдвинул брови на переносице, и они превратились в сплошную седую линию.

— Ты что, не поняла, что я тебе только что показал? Я мог бы заставить твоих телохранителей взломать двери. Они очень беспокоились о своем принце. Они заметили, что здесь что-то не так. И я утихомирил бурю, вызванную мною же, благодаря паре нужных слов, и от нее остался один теплый ветерок. Не буди во мне гнев, женщина! Сегодня вечером я жду тебя вместе с Ваней в длинном доме. Ты оденешься так, как полагается одеваться правительнице Друсны. Почтишь меня на глазах у всех своей приветливостью. Нальешь мне вина, положишь мне мясо на доску.

— Чего ты хочешь? Чтобы они думали, будто я чту тебя, как Володи? Хочешь занять его место?

— Я хочу вернуть себе почетное место, украденное у меня твоим мужем. И ты отдашь мне его. И знаешь что? Ты будешь защищать меня даже перед своим мужем! Если ты надеялась, что все закончится, когда вернется Володи, то ты жестоко ошибалась. Он любит тебя. Он готов ради тебя на все. Хотя… — Лекарь с наигранным разочарованием в голосе всплеснул руками. — Говорят, он любит поваляться в постели с горячими друснийками. Может быть, его любовь к тебе далеко не так велика, как ты полагала. Может быть, мне стоит пойти к нему и рассказать, что ты принесла душу его сына в жертву своим кровожадным богам. Кому он поверит? Тебе или мне? Твой сын есть, дышит, но разума у него не больше, чем у растения. Ты сказала ему об этом, прежде чем он уехал на юг?

Кветцалли выдержала взгляд Юрия, не моргнув и глазом.

— Ты уверен, что сможешь встать между нами? Действительно думаешь, что твое слово весит больше моего?

— Я склонен выяснить это, — с обезоруживающим спокойствием ответил целитель.

— Чего ты хочешь? Зачем затеял эту дурную игру?

— Сегодня вечером в зале перед тобой предстанут просители. Обратись за советом ко мне, когда они изложат свою просьбу.

Кветцалли не поверила своим ушам.

— Ты хочешь править?

— А может быть, я — мудрый советник? Проверь! А вдруг однажды мы даже подружимся, если ты оценишь меня. Или откажись, и случится так, что правление твоего мужа пройдет под знаком позора. Все будут говорить о нем как о дураке, который взял в жены ведьму и посадил ее на трон рядом с собой. Ведьму, которая заколдовала собственного ребенка. Или же это злодеяние и вовсе свершилось с его позволения… Стоит пустить такие слухи, и их уже невозможно будет контролировать.

— У моего народа есть слово для таких, как ты, Юрий. Их называют змееязыкими.

Целитель пожал плечами:

— Какое мне дело до твоего народа? Я живу здесь. Меня даже не интересует, что ты сделала с Ваней. От служанок, которых ты прогнала из своих покоев, я знаю, что всего пару недель назад он был совершенно нормальным ребенком. И боги покарали тебя за это, отдав твою судьбу в мои руки.

Кветцалли почувствовала, что голова у нее вот-вот взорвется. Она оказалась в ловушке, и загнала ее туда собственная трусость. Страх перед мечами демонов. Если бы она осталась наверху, в зале, Ваня был бы здоров. Или если бы она не закрыла ему рот и нос ладонью. Что бы ни сделал с ней Юрий, она заслужила это. Она взвалила на себя вину, лишилась милости богов. И ее судьба разрушит и счастье Володи. Какой же плохой женой она оказалась для него…

Но этому человеку она и слова не скажет о своих переживаниях. Выдержав паузу, она прошипела:

— Как думаешь, сколько времени состояние Вани удастся скрывать от двора? И сколько ты сможешь играть в эти дурные игры? Две недели? Луну? Что бы я ни сделала, конец предрешен. Все выплывет наружу. Зачем мне отказываться от последнего, что у меня осталось? От своей гордости и уважения к себе?

— Забудь о своей глупой гордости. Давай притворимся друзьями. А когда настанет время и мое положение при дворе будет соответствовать моим пожеланиям, я объявлю, что Ваню внезапно охватил недуг. Он умрет ночью. Я буду отчаянно сражаться за его жизнь и буду так же сломлен, как ты, когда Володи объявит о смерти своего первенца перед всем двором. Подобные трагедии не редкость. На добром имени твоего супруга не останется ни единого пятнышка, более того, никто даже не подумает винить в чем бы то ни было цапотскую ведьму.

Кветцалли лишилась дара речи.

— Ты хочешь убить Ваню?

— Обычно матери на подобное не способны.

Юрий бросил взгляд на колыбельку и улыбнулся:

— Смерть его будет легкой. Он не будет страдать. А еще у тебя нет выбора. Если выяснится, что с ним, это навредит Володи. Народ хочет мудрого правителя. Но разве может быть мудрым бессмертный, семя которого породило ребенка без разума? Пойдут слухи. И о тебе тоже. А если слухи уже пошли, то, как я уже говорил, полностью они никогда не исчезнут. Что ж, теперь я оставлю тебя с твоим растеньицем. — И он потрепал Ваню по щеке, на что тот никак не отреагировал. — Уповаю на твою мудрость.

Кветцалли вошла в пиршественный зал длинного дома в своем плаще из перьев. При ее появлении тут же стало тихо. «Друснийцы не любят меня, зато уважают», — удовлетворенно отметила она. Это осознание было почти так же приятно, как и вид Юрия, изо всех сил старавшегося не выйти из себя. Жрица долго боролась с собой. Вообще-то ей очень хотелось надеть платье, на котором была изображена сцена жертвоприношения светловолосого мужчины, и только в последний миг она приняла решение не подливать масла в огонь и надела платье, украшенное длинными красными перьями. И, конечно же, она пришла без Вани. Ее единственной уступкой Юрию стало то, что она вообще пришла. Во всем остальном она не подчинилась.