— Таких успехов, практически нет. Восстания в Сибири и на Дальнем Востоке подавлены, Кронштадт разгромлен. Белые атаманы на Дальнем Востоке настолько дискредитировали себя среди простых людей, что рассчитывать им больше не на что. И только доблестная Народная армия в Тамбовской губернии, ваша армия, друзья мои, пока ещё не сломлена, хотя против неё и брошена вся огромная махина освободившейся от других забот Красной Армии. Но нельзя сказать, что антибольшевистских сил в России больше нет. Это будет неправдой. Ещё бьётся с коммунистами на Украине Нестор Махно. Есть вы! Есть организация нашего с вами товарища по партии, социалиста-революционера Бориса Савинкова. Есть кадетское подполье. И так далее. Заграничные центры также не оставляют нас в одиночестве: помогают и деньгами, и идеями, и даже, по возможности, людьми. Вот для того, чтобы скоординировать все эти силы, объединить все эти идеи и было принято решение организовать в Москве, в условиях строжайшей конспирации, съезд антибольшевистских сил. И ЦК нашей партии направило меня к вам именно для того, чтобы от вашей армии попали на съезд самые лучшие представители. Я и предлагаю вам сейчас без всяких, как говорится дискуссий, выбрать двух представителей для поездки в Москву. Но единственная моя просьба — эти люди должны быть действительно самыми лучшими и авторитетными среди вас. К сожалению, сам Александр Степанович, вы это знаете лучше меня, в Москву поехать не сможет.

Муравьёв замолчал и отошёл в сторону, предоставляя антоновцам самим разбираться в выборе кандидатур. Однако те не изъявляли особого желания голосовать. Оно и понятно: кто из них сейчас захочет покинуть такие родные тамбовские леса и отправиться в непонятную далёкую, шумную Москву. Звучали из толпы какие-то незнакомые Муравьёву фамилии. И он этого боялся: зачем в Москве нужны никому не известные повстанцы. С такими пусть разбирается тамбовская чека. Впрочем, даже эти незнакомые ему люди либо сами отказывались от такой чести (представлять целую армию), либо их забраковывали сами партизаны. И это облегчило работу Муравьёву. Он понял, что пора снова брать бразды правления в свои руки.

Подняв правую руку, успокаивая расшумевшуюся толпу, Муравьёв снова заговорил.

— Я не ожидал, честно говоря, такого от вас. Вы что же, смеяться вздумали над целым всероссийским подпольем? Или, возможно, вы просто струсили? Представляете реакцию в Москве, когда я объявлю там, что представители Народной армии Антонова не прибыли на съезд потому, что там все трусы и ренегаты?

Антоновцы зашумели. Их задело обвинение в трусости, но ещё больше оскорбило непонятное для них слово "ренегат".

— А ты не ругайся, — выкрикнул кто-то из толпы. — Мы люди лесные, ко всяким столичным штучкам не привычные. Потому и не знаем, что там за съезд, и нужон ли он нам.

— Тише, мужики! — попытался успокоить своих Ишин. — Не бузите! Я думаю, Александр Степаныч, когда поправится, будет ужасно недоволен, если мы отправим в Москву не того, кого надо. Это и хотел нам сказать товарищ Петрович. Или я не прав?

Ишин посмотрел на Муравьёва и тот кивнул.

— Правильно, Иван Егорович!

На небо набежали тучки, прикрывшие солнце. Зелень зашумела, гонимая лёгким ветерком.

Муравьёв снова взял слово. Он решился на отчаянный, но вполне оправданный в создавшейся ситуации шаг.

— Товарищи! Давайте я облегчу ваши муки выбора. На основании данных мне Центральным комитетом полномочий я предлагаю направить в Москву председателя губернского комитета Союза трудового крестьянства Ивана Ишина и заместителя начальника главоперштаба Павла Эктова. Надеюсь, против этих кандидатур вы возражать не будете?

Разумеется, против таких кандидатур никто возразить не посмел. Да и, к тому же, пусть лучше они поедут, чем кто-то из них. На том и порешили. Муравьёв уже практически ничем не рисковал, так как знал, что Донской с Горским арестованы и надёжно охраняются: то есть его, Петровича, никто не сможет подставить.

Ишина и Эктова переправили в Москву вместе с двадцатью отборными телохранителями-боевиками. Разумеется, их сопровождал сам Петрович. На вокзале их встретили чекисты, рядившиеся в тоги антисоветчиков. Препроводили обоих на "конспиративную квартиру" в одном из переулков на Цветном бульваре. Их встретили те самые Попов и Семёнов, которые в Воронеже беседовали с Донским. Они объяснили антоновцам, что, к сожалению, обстоятельства заставили провести антисоветский съезд несколько ранее намечавшейся даты, и он закончился всего несколько дней назад.

— На съезде был избран центральный повстанческий штаб, мы имеем честь его представлять, — произнёс Попов. — Члены штаба поручили нам встретить вас и проводить на другую конспиративную квартиру, где члены штаба с удовольствием выслушают доклады ближайших помощников славного крестьянского полководца Александра Антонова о событиях на Тамбовщине. Но это всё завтра. Вы с дороги устали, вам нужно отдохнуть. И вашим людям тоже. За безопасность не волнуйтесь: у нас охрана надёжная, ни одна мышь не проскочит к вам.

Телохранителей антоновских лидеров ещё по прибытии на вокзал отделили и увезли, якобы на другую конспиративную квартиру, где они смогут отдохнуть. Квартирой оказалась Лубянка, а отдыхали они на нарах в двух больших камерах. Самих Ишина с Эктовым на следующий день привезли на новое место, где "члены штаба", сотрудники ВЧК, выслушали подробный политический доклад Ишина и военное сообщение Эктова. Антоновцам было задано множество вопросов. Все их ответы тщательно протоколировались, и в дальнейшем были приложены к обвинительным материалам на судебном разбирательстве над эсерами.

По окончании "заседания" Ишин и Эктов были арестованы. Ишина вскоре расстреляли, а чистосердечно раскаявшемуся Эктову, после помилования, предложили сотрудничество с Советской властью. Он согласился. Да и руководству Тамбовской армии это было выгодно: Павла Эктова знали все антоновцы, а он знал также всех партизанских командиров, что могло сыграть положительную роль при проведении тех или иных операций. Да и по сути военный руководитель антоновщины прекрасно знал о всех планах Главоперштаба и о методах его действия.

На этом миссия Евдокима Муравьёва была закончена. С ним пожелал встретиться лично Феликс Дзержинский. Сначала председатель ВЧК поздравил Муравьёва с успешным завершением операции, выслушал его доклад о том, как всё происходило, попросил рассказать об отношении тамбовских крестьян к антоновцам. Наконец, спросил:

— Евдоким Фёдорович, вы блестяще справились с заданием, но всё-таки почему вам не удалось вывезти в Москву Антонова?

— В одном из боев с частями Красной Армии Антонов был тяжело ранен и отлёживался в тайном лесном убежище, — ответил Муравьёв.

— А что оказалось наиболее трудным в вашей, так сказать, командировке?

— Боязнь заснуть, — вздохнул Муравьёв, улыбнувшись. — Иногда я во сне разговариваю, и это могло меня погубить. Вот я и не спал толком полтора месяца.

В середине июля отряд Васьки-Карася численностью в 150 сабель объявился в районе деревни Березнеговатка. Для его ликвидации начальник 2-го боевого участка 16 июля направил два эскадрона: один из 3-го кавалерийского полка из деревни Становое в направлении на станцию Добринка, другой — из 4-го кавполка, стоявшего в деревне Шехман, в направлении на станцию Хворостянка.