Старый сторож вышел из-за ворот, чтобы посмотреть, что стряслось с машиной. Дамы подступили к нему с двух сторон. Издали послышался шепот, потом хихиканье, где-то возле бампера замелькали женские ляжки: шелковые чулочки под широкими юбками. Через пару секунд штаны папаши Жака оказались спущены до колен. О Господи! Трудно было не разволноваться самому, когда эта троица оперлась о крыло машины, и весь немаленький автомобиль заходил ходуном.

— Пошли, Карл.

Элио выглядел слишком взволнованным и напуганным, чтобы сейчас с ним спорить. Он широко взмахнул рукой, словно поднимая взвод в атаку из окопа, и через несколько мгновений они уже оказались среди холодной и темной кирпичной кладки с другой стороны ворот.

Перед ними располагался самый настоящий лабиринт: ряды низких крыш, фонари, кое-как освещающие то ту дверь, то эту. Королевский лимузин должен был находиться за… которой из них? Даже Фернан не знал этого или, во всяком случае, не сообщил.

Сперва они попытали счастья в гараже возле самой литейной. Элио раздобыл-таки дубликаты всех здешних ключей. Из-за угла послышался шум сапог, сверкнул луч фонаря. Бормоча про себя проклятия, держа на весу руку со сломанным ногтем, Элио наконец отпер дверь, и они, забравшись внутрь, подождали, пока снаружи не затихли шаги и голоса.

Но им не повезло. Ощущение было не из приятных — оказаться именно там, где Этторе Бугатти и прежний Карл Гривен окончательно порвали отношения. Сейчас здесь не осталось и следа от машины, положившей конец их дружбе, — только опилки да разбросанные по полу незначительные металлические детали. Элио решил продолжить поиск. Они отперли пять или шесть дверей, но все гаражи оказались пусты.

— Странно, Карл. А мне-то казалось, что я окажусь на высоте. Благородный разбойник. — Он презрительно фыркнул. — Хочешь верь, хочешь нет, но я рад, что ты тоже здесь. — Со стоном он закинул на плечо тяжелую сумку. — Теперь надо проверить лодочный ангар.

По кружной тропе они пошли в дальнюю и совершенно безлюдную часть территории заводов, более всего похожую на чердак в доме у Патрона. Собранная только наполовину гоночная яхта, трехмачтовая шхуна, поросшая мхом и покрытая грязью, колеса и шасси, назначение которых представлялось загадочным.

— Непохоже это на Старика — оставить все в таком беспорядке. — Элио осторожно посветил себе карманным фонариком. — Должно быть, что-то произошло. — Луч скользнул по запертым изнутри окнам и по еще не попавшим в поле их внимания предметам. — Подержи-ка, Карл.

Крепко ухватив фонарь, Гривен почувствовал, как в душе у него спадает напряжение. Нет смысла волноваться; нет смысла даже после того, как Элио подобрал ключ к замку всего с трех или с четырех попыток и медленно — ох, как медленно, — раскрыл двойную дверь. И все же он потерял дыхание, как только луч фонарика, скользнув по безликому шасси и по гондоле, в которой не было седока, выхватил из мрака длинный и несколько загадочный (потому что он был покрыт ветошью) силуэт.

Но форма выдавала в этих неясных контурах королевский лимузин. Динозавр, закутанный в кокон. Они подошли ближе, к самой машине. Элио потянулся было рукой к покрытию цвета хаки, затем отдернул руку.

— Давай ты, Карл. Полагаю, у тебя есть на это право.

Гривен начал с капота. Покрытие сползло, обнажив огромный радиатор в форме подковы, с серебряным слоником, вознесенным на невероятную высоту. Но дальше… уже не фантазия с рисунков Фольбрехта, а железная явь цвета черного лака.

Последнее прости, и… ну как тут удержаться от смеха?.. даже если Элио умоляет тебя не нарушать тишину. Доверься старому Этторе — если он задумает отомстить, то месть его окажется чрезвычайно изысканной.

Разумеется, герр Гитлер. Я склоняю голову перед вашим сверхчеловеческим чувством прекрасного, которое вместе с тем является конструктивным, перед вашим пониманием пропорций общего и частного. Никаких больше унизительных компромиссов, предложенных герром Гривеном! Ваше творение — каким оно было изначально задумано. А какая красота! Какая чистота линий…

— Что ж, — вымолвил наконец Элио. — Что скажешь?

Карл обошел королевский лимузин по периметру.

— Тебе известна история о Франкенштейне?

Элио улыбнулся, но не слишком весело. Машина напоминала тяжелый сапог, которым вас бьют по лицу. Ничего удивительного в том, что Патрон спрятал ее от посторонних глаз и до сих пор отрицал сам факт ее существования. Когда же собственная шутка начала казаться ему безвкусной? Когда пришло осознание того, что, при всей своей элегантной издевке, он сам, Этторе, создал инструмент, словно нарочно предназначенный для того, чтобы стать безупречным оружием в руках его заклятого врага?

Но времени на философские размышления у них не было. Элио полез под капот, достал из заплечной сумки плоскогубцы, клейкую ленту и уселся за руль. Но зажигание закашлялось хоть и яростно, но вхолостую.

— Хитрый трюк! Старик все-таки не смог удержаться.

— А в чем дело?

Элио постучал по панели орехового дерева.

— Нет счетчика бензина. Должно быть, он решил, что Гитлер помчится на собственных парах.

Они взяли тряпку, свернули фитилем, окунули в бак лимузина.

— Четверть бака, а может, и меньше. — Элио был мрачен. Он стал еще мрачнее, увидев, сколько хлама загромождает им выезд отсюда. — Как твоя спина?

Гривен мысленно проклял Элио — и свои страхи тоже. Вдвоем они принялись возиться с машиной, готовя ее в дорогу. Все надо было делать тихо, не бранясь и, по возможности, не блюя. Но вот, как это ни странно, работа оказалась закончена, и Элио, усадив Гривена рядом с собой, вывел их яхту на чистый простор.

— И ты думаешь, все у нас получится? Правда?

Элио копался в зажигании.

— Твоя мамаша что, не учила тебя? Не говори «суп», пока его не нальют тебе в тарелку.

Из всех болтающихся проводков он выбрал синий и желтый, заголил их, а потом осторожно закоротил. Раздался треск, мотор задребезжал, потом все стихло. Одна за другой десять попыток закончились безуспешно. Потом двенадцать. Да и чего иного было ждать от машины, уже успевшей распорядиться с ними в прошлом с такой беспощадностью?

— Не надо так, малышка. — Руки Элио, хлопочущие над проводками, дрожали. — Я тебе этого никогда не прощу.

Но вдруг, как будто предыдущих безуспешных попыток не было вовсе, королевский лимузин тронулся с места, огромные клапаны поймали нужный ритм, заговорили на правильном языке, хотя и трудно различимом во всеобщем гуле.

— Ах ведь, сучка, припасла свою сладость напоследок! Что ж, Люсинда меньшего и не заслуживает.

Элио включил вторую скорость — и бесконечно длинный капот выплыл под звездное небо и порывы ночного ветра.

— А дверь мы закрывать не будем?

— Мне почему-то кажется, Карл, они все равно узнают о том, что мы здесь побывали.