– Нынче военный агент в Японии – сын Ванновского, бывшего нашего военного министра. К слову: он закончил Пажеский корпус, служил в конной артиллерии. В Японию был назначен вместо генерал-майора Янжула, испросившего полугодовой отпуск по семейным обстоятельствам, но, как показало время, и не собиравшегося возвращаться в Японию. Вот резолюция Куропаткина на представление, в которой Алексей Николаевич особо отмечает исключительную добросовестность Ванновского-младшего.

Лавров уселся в кресло напротив Агасфера, нервно дернул носком сапога.

– И что же? Именно добросовестность сына дала ему основание через полгода после начала службы в Японии написать честную докладную записку. Человекне знает японского языка, Берг! И не имеет тайной агентуры в этой стране, а посему просто не знает, о чем ему рапортовать! Японцы, искушенные в шпионаже, показывают только то, что хотят показать! Я вошел в правительствующий сенат с просьбой усилить внимание к этой стране – и что я получил в ответ? Кучу докладов и докладных записок за последние пять-шесть лет, где в один голос говорится о том, что эта страна будет иметь боеспособную цивилизованную армию лет этак через двадцать! Никто, понимаете, Берг, никто, не верит в способность и намерения Японии развязать войну против России!

– Но Петербург и вся Россия напичкана японскими шпионами, и вы это знаете не хуже меня, Владимир Николаевич! Помните полномасштабную акцию, которую проводил по настоянию Архипова прежний директор Департамента полиции, Зволянский?

– Я-то помню! И нынешний господин сенатор Зволянский, выделивший мне четверть часа своего драгоценного времени, помнит! Ну и что? Да ничего! На строительство Кругобайкальской железной дороги японцы нанимаются сотнями! Работают под предводительством десятников – запасных унтер-офицеров своей армии! В Иркутске их уже тысячи – так называемых прачек, хозяев гостиниц и съезжих дворов. А меня хлопают по плечу, мол, не будьте таким подозрительным. Кстати, на фоне всего этого возникает резонный вопрос: ежели вы, господин главный разведчик, так обеспокоены «японской угрозой», то зачем вашему ведомству карты северных проливов на Балтике?

Агасфер молчал – да и что он мог сказать?

– Я добыл эти карты, снял с них хорошую копию, – помолчав, признался Лавров. – Так что можете связываться с Люциусом и докладывать, что выполнили его просьбу. Если успеете, конечно…

– Что вы хотите этим сказать, господин ротмистр? «Если успеете»?

– Только то, что по вашим следам идет господин Мануйлов.

– По моим следам? Для чего?

– По-видимому, господину Мануйлову не понравилось ваше отношение к буграм[100] как таковым! Он откопал где-то донесения французских спецслужб о том, что двадцать лет назад в Париже вы устроили за неким японцем слежку без санкции и без ведома начальства! А потом, уже в архивах Вельбицкого из петербургской охранки, я нашел сведения о том, что где-то под Варшавой вы зарезали японца, и двадцать лет скрывались от розыска и следствия. Что дезертировали из гвардейского батальона и неизвестно чем занимались все это время. Что скажете, Берг?

Но вам-то я все рассказывал, Владимир Николаевич!

– Да я помню! – отмахнулся Лавров. – Плохо, что он знает, что вы вернулись в столицу! Думаю, к Архипову вам возвращаться нельзя… Дом наверняка обложен полицией!

– Но почему?

– Скорее всего, для того, чтобы арестовать вас и отдать под суд Особого присутствия.

– Но за что? Господи, с тех пор прошло столько лет! Поединком с японским агентом-сепаратистом я спас переговоры по Сахалину, способствовал сохранению имиджа государя и России! В конце концов, я могу обратиться к господину Лопухину! Он не позволит!

– К Лопухину! Amicus Plato, sed magis arnica Veritas. Слыхали? «Платон мне друг, но истина дороже». Я уже говорил с его превосходительством Лопухиным, он разводит руками: пусть разбирается правосудие! Кстати, не будучи уверенным, что вы вернулись из Крыма, именно господин Лопухин догадался протелефонировать на квартиру Зволянских и попросил к телефону вашу Настю. И та ничтоже сумняшеся сказала, что вы вернулись и уже водили ее в синематограф.

– С-скотина! Не Настя, конечно! – поправился Агасфер. – Слушайте, Владимир Николаевич, может, мне стоит отдаться этому суду? Не инквизиция, в конце концов, разберутся…

– Вы сумасшедший, Берг! Из этого суда для вас только одна дорога: на каторгу! И то в лучшем случае!

Помолчали.

– И все-таки я думаю, что надо попытаться поговорить с Лопухиным, – задумчиво произнес Агасфер. – На мой взгляд, лучше всего для этого подходит Архипов! Пусть он, по старой памяти, пригласит его превосходительство к себе в дом. Поглядим, как пойдет разговор. Может, мне удастся убедить директора в своей лояльности к государственным устоям! Полагаю, что кое-какие заслуги у меня все же имеются!

– Ваша самонадеянность способна умилить кого угодно, Берг. Но только не Лопухина! Хотя… Что-то делать надо в любом случае. Да и вряд ли Лопухин пойдет на то, чтобы задержать вас в доме старого друга! Ну что – телефонируем? Впрочем, я готов держать пари, что директор Департамента

найдет повод отказаться от встречи!

* * *

Вопреки мрачным прогнозам Лаврова, новый директор Департамента полиции все же приехал к Архипову. Полковник встретил его с должной почтительностью, у дверей.

– Давненько, давненько не заглядывали ко мне, Алексей Александрович! «Четверги»-то и вовсе забыты… Или, простите, мне теперь следует обращаться к вам по уставу: ваше превосходительство?

Лопухин был одет в статское. Хмыкнул, передал шляпу, трость и пальто швейцару, обнял Архипова за плечи:

– Старая дружба не ржавеет, Андрей Андреевич! Бросьте вы эти чинопочитательские замашки – «ваше превосходительство»! Арманьяком-то своим знаменитым будете угощать?

– А как же! Прошу со мной!

Лопухин оценивающе оглядел полковника с ног до головы.

– А мне передавали, что вы еще от раны не оправились, с постели почти не встаете… А вы молодцом! Хорошего доктора нашли? Или ваша просьба навестить раненого была просто предлог для личной встречи и серьезного разговора?

– Не без этого, Алексей Александрович! Не без этого…

– Тогда позвольте угадать предмет нашей беседы. Агасфер?

– Вы всегда отличались проницательностью, – Архипов распахнул дверь библиотеки, пропуская гостя вперед. – Прошу!

– Благодарю, – Лопухин с наслаждением вдохнул давно знакомый аромат старых фолиантов, перемешанный с сигарным «настоем». – Значит, решили не мытьем, так катаньем старого законника взять? Где наш Берг-то?

– Присаживайтесь, Алексей Александрович, – Архипов указал на кресло и обернулся: – Кузьма, подай нам чего-нибудь…