– В Иркутск?! Японский язык?

– Ваш конечный пункт назначения – Япония. Легче всего до нее добраться с Сахалина – да и искать вас там никто не будет, как я уже упоминал. Пока я смог добиться для вас должности инспектора-ревизора Главного тюремного управления. Но попасть на остров вы сможете не раньше начала лета следующего года – это во-первых. А во-вторых, Главное тюремное управление принимает на службу только женатых чиновников! С мадмуазель Настей Стекловой у вас… серьезно?

– Погодите, у меня голова кругом идет, Владимир Николаевич! – попросил Агасфер. – Право, не знаю. Я не спрашивал у нее… Но мне кажется, что скорее да, чем нет. Если ее не смущает спутник жизни без одной руки. Но при чем здесь Настя, Владимир Николаевич? Иркутск? Сахалин?

– И вам, и ей надо исчезнуть из Петербурга, – терпеливо пояснил Лавров. – А мне нужен свой человек на Сахалине. Конфидент. Япония от Сахалина, как говорится, в двух шагах. На юге острова много японских промышленников, которые, согласно Петербургскому трактату[101], имеют там рыбные промыслы. Мне нужен человек, который сойдется с японцами, завяжет с ними дружеские отношения. И если война действительно начнется, мой конфидент найдет возможность перебраться в Японию и организует там резидентуру.

– А если все-таки не начнется?

– Тогда мой конфидент покончит с государственной службой, заведет на Сахалине дружбу с японскими рыбопромышленниками, войдет в их дело, либо откроет свое – и все равно переберется со временем в Японию. Но ехать придется через Иркутск, Берг!

– Почему?

– Повторяю, последний в этом году пароход на Сахалин уже ушел. Это во-первых. А во-вторых, вам надо подучиться тюремному делу. Вы же едете туда инспектором-ревизором Главного тюремного управления! Никакому другому чиновнику на Сахалин не попасть! А где можно приобрести опыт тюремного дела лучше, чем в Александровском централе?[102]

Конечно, Агасфер слышал про этот централ. Читал о нем – как слышала и читала, наверное, вся грамотная Россия. В 1895 году Иркутск посетили французы – один был депутатом парламента, другой – мэром какого-то городка. Французы ехали в Китай с коммерческими целями. В Сибири их поражало все: наши порядки, наши купцы. Но совершенно потрясла их поездка в Александровскую каторжную тюрьму под Иркутском. «Вы – государство контрастов и невероятных возможностей! Ведь такой тюрьмы, таких тюремных порядков, как в Александровском централе, нет нигде в мире», – говорили французы на встрече с иркутянами.

Александровский централ действительно представлял собой уникум. Эта тюрьма никогда не отличалась особой строгостью режима, и арестанты чувствовали себя здесь вольготно. Каторжане могли отлучаться из тюрьмы даже в Иркутск, для уголовников был смягченный режим, хотя и здесь были в ходу и розги, и карцер, и кандалы.

– Мне придется побыть в этом централе надзирателем? – мрачно поинтересовался Агасфер. – Или, может быть, для лучшего «вникания в образ», стать каторжником?

Лавров улыбнулся:

– Нет, конечно! В России произошла тюремная реформа. В Петербурге создано Главное тюремное управление, в губерниях появились тюремные инспекции. Мы хотим предложить вам должность инспектора-ревизора из столицы. Ваша задача: изучить на месте все хорошее, что делается в Иркутске, и попытаться применить это на Сахалине. И главное: в Иркутске вас никто не найдет. Ни Лопухин, ни Мануйлов.

– Ну, спасибо и на этом! – усмехнулся Агасфер. – Впрочем, вы забыли упомянуть про подружку господина Гримма, сосланную в Иркутск. Про мадам Бергстрем!

– Тут уж ничего не поделаешь, – развел руками Лавров. – Однако меня заверили, что тюремный персонал живет не в самом Иркутске, а в некой слободке при Централе. А мадам Бергстрем обитает где-то на вольном поселении, в городе. Пореже посещайте клубы и прочие злачные места, обожаемые этой мадам. А она, будьте уверены, и близко не подходит к тюремной слободке!

Агасфер поджал губы, хмыкнул, но промолчал.

– На Сахалине вы довольно быстро уволитесь со службы, – продолжал Лавров. – Там многие увольняются – спиваются или уезжают. А вы займетесь коммерцией. Сахалин – это русский Клондайк. Когда начнется война, вы сделаете все, чтобы эвакуироваться в Японию. Для чего – я уже говорил.

– А как я попаду на Сахалин из Иркутска? Железная дорога на Восток только строится. С котомкой?

– По почтовому тракту. Пару недель на почтовых, вся вторая половина по попутным рекам. Я думаю, это будет интересное путешествие! И займет не более месяца.

– Мне надо подумать, Владимир Николаевич! И спросить Настю, разумеется…

Разговор происходил на конспиративной квартире, куда Лавров и Агасфер со всеми возможными предосторожностями уехали из дома Архипова. Лавров пристально посмотрел на Агасфера, затем шагнул к двери и распахнул ее. За дверью, сложив руки на коленях, сидела на стульчике… Анастасия Васильевна Стеклова. У ног ее стоял небольшой саквояж.

– У вас четверть часа, господа! – бросил Лавров, выходя из кабинета.

Агасфер подошел в Насте, присел рядом со стулом на корточки, положил голову на колени девушке. Та, немного помедлив, обняла его, прижалась щекой к затылку.

– Вот, еду Бог знает куда, и даже не знаю, как ко мне относится мой суженый… ради которого и еду… Дура я, наверное, Мишенька…

– Ты умница, Настя! Поэтому я тебя и люблю! Но я боялся об этом сказать из-за… – Агасфер показал девушке изувеченную руку с протезом.

– Думала, что я дура, а оказывается, еще дурнее меня есть! – прошептала Настя и обняла его еще крепче.