Они ослабляли позиции президента Соединенных Штатов.

«Рискованное положение»

В третий и последний раз Никсон выбрал кандидата в преемники Дж. Эдгара Гувера.

9 июля 1973 года Кларенс М. Келли был приведен к присяге в качестве второго директора ФБР. Треть своей жизни он провел работая на Бюро Гувера с 1940 по 1961 год. После этого он служил начальником полиции в Канзас-Сити. Келли был приветливым и искренним коренастым средним американцем. Сенат утвердил его быстро и единогласно.

«Не думаю, что Бюро должен руководить полицейский, — однажды сказал президент. — Полицейские слишком недалекие»[544]. Он был вынужден пойти против своей интуиции. Федеральному бюро расследований были нужны закон и порядок.

Никсон вылетел в Канзас-Сити, чтобы привести Келли к присяге и ввести в должность. Это было его первое появление на публике за месяц. «Я был потрясен ранами, оставленными Уотергейтским скандалом, которые были видны на лице президента»[545], — позднее написал Келли. Никсон был обеспокоен. Недавно он провозгласил, что не будет сотрудничать с сенатским расследованием. Его импичмент был предметом серьезного обсуждения в конгрессе. Он находился под следствием, начатым недавно назначенным прокурором Арчибальдом Коксом, который требовал, чтобы Никсон передал свои документы и досье. Обнаружение существования сделанных тайно в Белом доме записей разговоров произошло через неделю. Кокс тут же потребовал принести эти записи в суд. Никсон проигнорировал требование и в октябре уволил его. Министр юстиции Эллиот Ричардсон и его заместитель Билл Рукельсхаус не устояли под резкими критическими выпадами Никсона во время переворота, который тотчас стал известен как «массовая резня в субботний вечер».

«Я вспоминаю те дни, когда я едва справлялся с ситуацией», — написал Келли. Среди самых трудных проблем, вставших перед ним, был краткий двухстраничный доклад, который Рукельсхаус вручил ему в день вступления в должность и в котором были перечислены самые насущные проблемы, стоявшие перед ФБР. Во главе этого списка были юридические и нравственные проблемы, поднятые тайными разведывательными операциями ФБР, включая прослушивание телефонных разговоров, слежку и травлю американских «левых».

Келли был несведущ в вопросах тайной разведки. Он никогда не занимался несанкционированной деятельностью, не прослушивал телефонных разговоров людей, подозреваемых в шпионаже. Он даже никогда не слышал о COINTELPRO. «Методология этих программ была неизвестна мне, — писал он. — Это было для меня откровением». Как только он начал узнавать о самых секретных операциях ФБР, он понял, что должен держать их под контролем. «Это был тонкий и деликатный вопрос — отступление», — рассказывал он. Но он совершил это отступление.

5 декабря 1973 года он послал письменное предупреждение всем 8767 агентам Бюро. Он приказал им воздержаться от «следственных действий, которые могли ограничивать каким-либо образом права, гарантированные гражданам Конституцией». Он начал разбирать здание национальной безопасности, которое возвел Гувер. К тому моменту, когда это было сделано, ФБР на 94 процента прекратило свою внутреннюю разведывательную деятельность, стерло более 9 тысяч незаконченных дел из своих учетных книг, передало дела, связанные с национальной безопасностью, отделу криминальных расследований и переключило по крайней мере 645 агентов с охоты на радикалов на выслеживание обычных преступников.

Келли отменил полномочия вездесущего отдела разведки Федерального бюро расследований. Они будут возобновлены полностью не раньше начала XXI века. В последующие годы агенты ФБР, охотившиеся на террористов в Америке, бродили в юридической пустыне в поисках знаков, которые могли бы провести их через неведомую территорию.

Крах Белого дома Никсона вызвал негативные последствия, от которых треснули стены ФБР. Никсон боялся, что ФБР может не пережить разоблачение своих секретов. Его опасения были пророческими.

ФБР боролось в федеральном суде за то, чтобы сохранить папки с грифом «COINTELPRO» закрытыми от публики. Но когда одна стопка попала в руки старого врага и секреты начали просачиваться наружу, «карточный домик начал рушиться», — сказал Гомер Бойнтон, который служил посредником между Белым домом, конгрессом и ЦРУ.

Врагом была социалистическая рабочая партия — объединение «левых», едва насчитывавшее 2 тысячи членов. Эта партия работала в американской политической системе, хоть и на ее периферии. Выдвигаемые ею кандидаты на пост президента никогда не набирали больше 0,1 процента голосов. Расследование ФБР в отношении социалистов привело в 1941 году к осуждению их партийных лидеров за подстрекательство к бунту. В течение 1950-х и 1960-х годов ФБР проникло в партию до самого ее сердца. Сотни членов партии, включая местных и национальных лидеров, были осведомителями ФБР. Но никто никогда не давал доказательств того, что партия замешана в шпионаже, подрывной деятельности, насилии, заговорах или каком-либо другом нарушении федерального закона. Ни один ее член никогда не преследовался в судебном порядке или был заподозрен в осуществлении террористического акта.

Первое законное разоблачение документов Бюро по Закону о свободе информации произошло 7 декабря 1973 года. В этих документах содержались доказательства того, что ФБР делало больше, чем проникало в ряды партии. Вскоре социалисты обнаружили, что они были объектом главной операции COINTELPRO.

Они предъявили иск правительству Соединенных Штатов за нарушение их конституционных гарантий свободы слова и политических собраний. Судья, который вел это дело, Томас П. Гриеса — молодой республиканец, недавно назначенный президентом Никсоном, отнесся к иску серьезно, равно как и главный ответчик — новый министр юстиции Уильям Б. Саксби. Он вступил в должность 4 января 1974 года после того, как Никсон уволил людей из высшего руководства министерства юстиции в отчаянной попытке сохранить пленки с записями разговоров Белого дома за семью печатями.

ФБР официально ответило на иск месяц спустя. Оно сообщило судье Гриесе, что контрразведывательные операции были призваны просто «предупредить общественность о характере деятельности Социалистической рабочей партии». Бюро заявило, что его действия были абсолютно законны, и отрицало какое-либо участие в несанкционированных действиях и незаконных вторжениях в помещения. Досье в нью-йоркском офисе Бюро были полны доказательств обратного. Сотрудники ФБР лгали федеральному судье и своему вышестоящему начальству в министерстве юстиции. Это не было преступлением, как сказал Никсон, это было прикрытием.