осознать ту истину, которую я сообщил тебе.

Часть всего заработанного тобою должна не расходоваться, а сберегаться. Она должна быть не меньше одной десятой, независимо от того, как мало или много ты зарабатываешь. Сберегаемое может быть и вдвое больше того, если ты сможешь позволить себе такое. Первым делом заплати самому себя. Не покупай у портного больше одежды, а у сапожника больше сандалий, чем ты в состоянии оплатить из остающихся денег, но так, чтобы у тебя осталось достаточно на еду, милосердие и воздаяние богам.

Богатство, как и дерево, произрастает из крошечного семени. Первая медная монетка, которую ты сэкономишь. — эго малое семя, из которого должно вырасти древо твоего богатства. Чем быстрее ты высадишь это семя и станешь ухаживать за ним, гем скорее начнет расти твое дерево. И чем больше ты станешь пи тать свое древо богатства луками накоплений и поливать водой носледоваге. льных сбережений, том быстрее сможешь с удовлетворением i-ретьсн в его тени".

Закончив свою речь, богач забрал таблички и ушел.

Я очень много думал о том, что услышал от Алгампша. Его слова показались мне разумными. Поэтому я решил, что испробую предложен-

Ш-Ш ц_ц »..w...... г1.........у .I.-, who_1п1.> чти- niiin ч ла ги ли—и fimгг

одну из каждых десяти медных монет и прятал ее подальше. И сколь бы странным вам это ни показалось, я не испытывал большей нехвац^ средств, чем прежде. Разница оказалась совсем небольшой, посколькуя вполне умел обойтись и без той суммы, которую откладывал. Но по мер? увеличения моего запаса у меня часто возникал соблазн потратить хотя бы часть его на какие-то хорошие вещи, которые выставляли на продажу торговцы, — всякие товары, привезенные караванами верблюдов н лодками из страны финикиян. Но я мудро воздерживался от подобны* трат.

На двенадцатый месяц после ухода Алгамиш снова пришел и спросил меня: “Сын мой, ты платил самому себе не менее одной десятой из всего, что заработал в течение прошлого года?”

“Да, мой господин”, — гордо ответил я.

“Это хорошо, — произнес он. — И как же ты поступил с отложенными деньгами?”

“Я отдал их Азмуру, который делает кирпичи, ибо он сказал мне, щ отправляется путешествовать по далеким морям и в Тире купит для меня редкие драгоценности финикиян. Когда он вернется из странствий, мы продадим эти приобретения по высокой цене и поделим доход”.

“Каждый дурак должен учиться, — воскликнул он, — но к чему доверять знаниям о драгоценных камнях того, кто всю жизнь делает кирпичи? Разве ты пошел бы к хлебопеку, чтобы задавать вопросы о звездах? Нет, клянусь моей туникой, ты бы отправился к звездочету, если бы у тебя была хоть капля ума и желание воспользоваться им. О, неразумный юнец, твои сбережения ушли неведомо куда. Ты собственными руками выдернул с корнем древо своего богатства. Ну что же, взрасти другое. Попытайся снова. И когда в следующий раз тебе понадобится совет по поводу драгоценностей, иди к тому, кто торгует ценными каменьями. Если тебе нужна правда об овцах — иди к пастуху. Совет — эго единственная вещь, которую дают бесплатно, но следи за тем, у кого ты берешь его, и старайся брать только те советы, которые стоит иметь. А тот, кто берет совет насчет своих сбережений у человека, неопытного в подобных вопросах, должен расплатиться собственными сбережениями для тою, чтобы доказать ошибочность его мнения”. Сказав это, Алгамиш ушел.

А потом все вышло так, как он говори;!, ибо финикияне оказались отъявленными негодяями и продали Азмуру ничт о не поящие кусочки стекла, которые только с виду походили на драгоценные камни. Но я, как велел мне Алгамиш, снова экономил каждый десятый медик. 11 поскаль-

0 теперь у меня выработалась такая привычка, мне это не составляло

труда.

И снова двенадцать месяцев спустя в зал для писцов явился Алгамиш и обратился ко мне. “Ну, и насколько ты продвинулся вперед с тех пор, как я в последний раз видел тебя?”

“Согласно вашим предсказаниям, я честно заплатил за науку своими сбережениями, — ответил я, — а новые свои сбережения доверил ремесленнику Аггеру, делающему щиты, чтобы тот покупал на них бронзу, и каждый четвертый месяц он действительно платит мне проценты за пользование моими деньгами”.

“Это хорошо. А как ты поступаешь с процентами?”

“Я устроил по-настоящему большое пиршество, где моих гостей угощали медом, прекрасным вином и ароматным пирогом с пряностями. А еще я купил себе алую тунику. Кроме того, скоро я куплю молодого ослика и буду ездить на нем верхом”.

Алгамиш рассмеялся: “Стало быть, ты действительно поедаешь детей, которых рождают твои сбережения. Тогда как ты можешь рассчитывать, что эти детки станут работать на тебя? И каким же таким образом они смогут сами заиметь детей, которые тоже будут трудиться на тебя? Сначала обзаведись армией золотых и медных рабов, а затем можешь без всякого сожаления наслаждаться богатыми пиршествами”. И. сказав это, он снова ушел.

После такой невеселой встречи я опять долго, на сей раз два года, не видел Алгамиша, но когда он вновь посетил меня, его лицо было изборождено глубокими морщинами, а глаза совсем запали — он постарел. Он спросил меня: "Аркад, так ты достиг богатства, о котором столько мечтал?”

Я ответил: "Еще далеко не такого, как мне бы хотелось, но кое-что у меня уже есть, и оно при носит мне еще больше денег, а этот дополнительный доход в свою очередь дает еще больше”.

“И ты все еще пользуешься со вегами тех, кто делает кирпичи?”

“Огчего бы и нет? Ведь когда речь идет об изготовлении кирпичей, они дают хорошие советы”, — парировал я.

“Что ж, Аркад, продолжал он, — ты хорошо усвоил преподанные тебе уроки и многому научи лся. Во-первых, научился жить на меньшую сумму, чем ты в состоянии заработать. Затем, гы научился обращаться за советом к гем, кто компетентен благодаря собственному опыту. И наконец, научился заставлять золото работать на тебя.

Ты преподал самому себе важные уроки: как приобретать деньги, как удерживать их и как использовать. Поэтому теперь ты обрел необходимые знания, позволяющие тебе занять ответственное положение. Я старею. Мои сыновья