память любимой», и дописано ру-кой, женским почерком – «сестре». Этот снимок Арзо послал Полле, когда получил звание старшины и слова «сестре» на ней не было.

– Любит она тебя как старшего брата, – отвлекла его от фото-графий бабуля. – Говорит, что стесняется тебе рассказывать, а то приехал бы ты – жару всем дал. Молодец, что приехал. Полюшка го-ворит, что ты нынче на хорошей работе, в министерствах… Куртка у тебя богатая, видать, теплая. А бедная сестрица твоя, уж как знаю ее, в одном плаще – и зимой и летом. А тут еще беда, из-за ее заразной болезни – полгода на «скорую» не берут. Кругом обложили бедняж-ку. Да что же я болтаю без умолку? Ты с дороги устал, небось, попей чайку и ложись на кровать сестры, а мне к дверям надо, а то вдруг пройдет кто. Ну, отдыхай.

Оставшись один, он сел на стул, осмотрел угол Поллы. Под кроватью постелены газеты, на них аккуратно сложено множество книг, тетрадей. Там же – туго набитый пакет и рядом в ровный ряд обношенные туфли, босоножки, тапки. На гвозде висят два платья и халат. Вся эта одежда ему знакома уже несколько лет. «Неужели это весь ее гардероб?» – недоумевал он.

Спросив у бабульки, где располагается новое общежитие, Арзо тотчас направился туда. С виду сварливая комендантша равнодушно отнеслась к визиту Самбиева. Разозлился он, показал свое важное удостоверение и стал орать на охамевшую женщину. Испугалась ко-мендантша, говорит, что замдекана добро не дает.

– Так ты ведь сама адыгейка, – перейдя на спокойно-повелительный тон, стыдил Арзо комендантшу. – Почему ты не по-можешь землячке? Живет она в сыром подвале после болезни. Или, может, она в твой личный дом просится, или не студентка, как все?

– Да что я сделаю? Этот хам неровно к ней дышит. Вот в чем дело… Все это знают.

– Сегодня посмотрим, будет ли он вообще дышать, – до предела разозлился он.

Самбиев шел в деканат мимо старого общежития и решил на всякий случай посмотреть – не пришла ли Полла.

– Только что пришла, – выскочила навстречу бабуля. – Ой, как она обрадовалась! Пойдем провожу.

В немой позе они застыли друг перед другом, только тихо по-здоровались. Бабуля, стоящая между ними, удивилась.

– А что это вы, как чужие? Не обнимитесь, не поцелуетесь? Аль что случилось дома?

– Нет, нет, все нормально, – сглаживал ситуацию Арзо.

Он подошел к Полле и, как у чеченцев принято, легонько обнял ее за плечи.

До этого только темно-синие глаза ее излучали радость, а те-перь она засияла во всю ширь своего открытого, гладкого лица. За-манчивые ямочки на упругих щеках зардели притягательными ворон-ками, к ним потянулись края сочных губ, обнажая белый фасад ров-ных зубов. Полла в смущении опустила голову.

– Ну ладно, я пойду, а вы отдыхайте, – избавила их от фальши-вой игры бабуля.

Они молча сели друг против друга. Арзо невольно покосился на рамку – его фотографий уже не было. Он усмехнулся, вслед как-то жалко усмехнулась и она; ее руки мелко дрожали, теребили край пла-тья на коленях, потом она низко склонилась, и Арзо видел только ровную светлую полоску пробора меж расчесанными на две равные стороны черными густыми волосами.

Долго она не показывала лица, и когда взглянула в сторону од-носельчанина, вся была залита алой краской, даже белки глаз порозо-вели с краев.

– Да, – очень грустно выдавила она, добавила тем же голосом. – Теперь поздно.

После этих слов она достала из-под подушки конверт, из него фотографии и, долго мучаясь с рамкой, вставила их на прежнее ме-сто.

Потом устало села на кровать прямо под рамкой, почему-то провинившимся взглядом посмотрела на него, вдруг закрыла боль-шими ладонями лицо.

– Арзо это…, – продолжить она не смогла, голос у нее сорвался.

Арзо встал, сделал шаг к ней, положил руку на плечо.

– Полла, я благодарен тебе за то, что ты поместила мои снимки в ряд с родными… Я постараюсь оправдать это доверие ко мне.

– Арзо, Арзо! – в плаче срывался ее голос, по-прежнему скры-вала она лицо. – Я не ожидала, я не хотела…

– Перестань, – перебил он, успокаивая ее, – лучше пойдем где-нибудь поедим, я голодный, как собака, со вчерашнего дня не ел.

– Ой, – вскочила Полла, – я сейчас кипятильник включу, – сквозь смоченные ресницы на него смотрели ее доверчивые глаза. Только сейчас он осознал, чем отличие Поллы от других, таких же красивых женщин. Полла абсолютно не умеет «строить», «стрелять», «косить» глазками, она, если смотрит, то смотрит прямо, открыто, и никаких отклонений и сомнений, тем более кривляний. Но если она не хочет смотреть в чью-либо сторону – то это тоже до откровенно-сти жутко у нее получается.

– Оставь свой кипятильник, – засмеялся Арзо, – где-нибудь в кафе пообедаем.

– У меня в шесть пересдача экзамена.

– Как раз до экзамена успеем… Одевайся.

Полла одела до боли знакомый выцветший, куцый плащ, такие же сапоги с заплатой на внешней стороне стопы. Чтобы ее не сму-щать и самому не страдать, Арзо первым вышел к проходной, вскоре появилась и Полла.

– Ой, до чего же вы похожи, – говорила бабуля, – ну будто близняшки.

Обедали в каком-то невзрачном заведении под обещающим на-званием ресторан «Счастье»; меню было как в рабочей столовой – первое, второе, компот или кислая сметана на выбор. Особо приве-редливым посетителям объяснили, что все блюда хороши под холод-ную водочку либо с пивком, в виде исключения предложили яични-цу-глазунью.

Разбалованный столичной ресторанной жизнью Самбиев кри-вил лицо, недовольно морщился. Полла говорила, что не голодна, от всего отказывалась и все с аппетитом поедала.

К шести часам подошли к мединституту. Было темно, безлюд-но.

– Почему так поздно экзамен? – поинтересовался Арзо.

– Специально. Чтобы людей не было. Он – замдекана, ссылает-ся на загруженность днем. Если и сегодня не поставит, даже без про-стой стипендии останусь… Ведь я никогда четверок не получала. Все преподаватели, зная, что я болела, навстречу пошли, без проблем, все «отлично» поставили – а этот…

– Ничего, – разнервничался Арзо. – Сейчас разберемся.

К шести они поднялись на третий этаж института. Длинный ко-ридор был мрачен, пустынен, только в самом конце мерцала дого-рающая неоновая лампочка. Возле указанного Поллой кабинета оста-новились.

– Ты жди здесь, – скомандовал Арзо и резко дернул дверь.

Оставшаяся одна Полла нервничала. Как вечность, долгие про-шли несколько минут в тишине, и тут крик Арзо, визжащий голос замдекана, шум падающей мебели. Испуганная Полла рванулась к двери, приоткрыв ее – обмерла: большая кисть