между глетчерами по узкой дороге, покрытой глубоким снегом. Всадники были в полном вооружении; некоторые из них были закутаны в тёплые плащи; за ними следовала пехота и тянулся длинный ряд пушек и повозок. Слышен был смешанный гул голосов и бряцанье оружия, которое производило странное впечатление среди мёртвой, царившей кругом тишины. Хотя одинокий старик не знал, что думать, и почти не доверял собственным глазам, но смотрел с напряжённым вниманием на незнакомых людей, которые казались ему гигантской величины и силы, и ждал, что будет дальше.

Между тем всадники заметно приближались. По их жестам и тону разговора, который они вели на своём языке, можно было догадаться, что они говорят о трудном пройденном ими пути и радуются тому, что видят перед собой зеленеющую равнину. Дорога шла мимо той скалы, на которой сидел старик; но он был настолько погружен в своё немое полусознательное созерцание, что всадники очутились почти около него, прежде чем ему пришло в голову, что его могут заметить.

Поэтому в первую минуту он совсем обомлел от испуга, когда один из всадников заговорил с ним. Значит, это было не видение, созданное его фантазией, это были люди из плоти и крови, хотя странные на вид, и он едва понимал их язык. В эту минуту он снова испытал то же ощущение, как при их первом внезапном появлении: ему казалось, что непроницаемый мрак, окутавший его мозг, внезапно исчез и рассеялся по воздуху. Опять эти незнакомые лица предстали перед ним, как вестники другого мира, в котором он жил когда-то и который давно изгладился из его памяти. Он сообразил, что рыцарь, говоривший с ним, вероятно, предводитель войска, и настолько собрался с мыслями, что понял заданный ему вопрос и сообщил точные сведения относительно деревни, лежащей в долине, и расстояние от неё до ближайшего города.

Затем рыцарь спросил: кто он такой и что у него в мешке?

Старик молча подал свой полотняный мешок чужестранцу, который с любопытством пересмотрел собранные травы и передал их своим спутникам. Эти в свою очередь начали разглядывать растения, нюхали их и с таинственным видом сообщали друг другу свои догадки.

Наконец предводитель снова обратился к старику на ломаном итальянском языке, видимо затрудняясь в выражениях:

— Вероятно, вы занимаетесь колдовством и приготовляете волшебные напитки?

Старик улыбнулся и отрицательно покачал головой, так что не могло быть ни малейшего сомнения относительно ошибочности этого предположения.

— Значит, вы лекарь, — продолжал рыцарь, — и собрали эти травы, чтобы приготовить из них различные снадобья. Такой человек, как вы, может пригодиться нам, потому что переход через эти страшные горы вредно отозвался на здоровье наших людей. Но я уверен, что будет ещё хуже, когда мы спустимся с высоты и вступим на эту землю, покинутую Богом, потому что ядовитые болотные испарения могут наделать нам немало беды! Вы первый человек, которого мы встретили на этой стороне могучих гор, нагромождённых самой природой, чтобы служить естественной границей между севером и югом; и я считаю это хорошим предзнаменованием. Само небо посылает нам помощь в вашем лице. Если вы согласны и ничто не удерживает вас, то вы можете следовать за нами. Само собой разумеется, что вы получите приличное вознаграждение, потому что мы ни над кем не позволим себе насилия, пока не будет для этого прямого повода. Но прежде всего сведите нас в ту деревню, которая виднеется между утёсами, тем более что эта случайная остановка, вероятно, показалась слишком продолжительной нашим людям. Там, внизу, мы поговорим подробнее обо всём...

Старик слушал рыцаря с напряжённым вниманием; взгляд его тусклых глаз заметно оживился, и лицо принимало всё более и более осмысленное выражение. Наконец он поднялся на ноги и спросил незнакомого рыцаря:

— Объясните мне, кто вы и откуда явились сюда так неожиданно?

— Наша страна лежит по ту сторону Альп, — отвечал рыцарь, — мы перешли горы, чтобы покарать злополучную Италию и отомстить за все те преступления, которые издавна совершаются здесь!

Слова эти магически подействовали на старика; он выпрямился, глаза его сверкнули злобной радостью, и рыцарь с удивлением заметил, что он далеко не так стар и дряхл, как ему показалось сначала.

— Вы пришли сюда, чтобы покарать преступления, какие совершались в этой стране! — воскликнул старый лекарь взволнованным голосом. — Я охотно последую за вами и буду служить вам по мере моих сил и знаний, которыми я некогда славился больше всех врачей. Возьмите меня с собой, вы не будете жалеть об этом... Господь при самом вступлении вашем в эту землю послал вам во мне человека, который лучше, чем кто-нибудь, может рассказать вам о тех злодеяниях, какие безнаказанно совершаются в Италии.

Затем он бодрой и уверенной походкой пошёл рядом со всадниками, как будто встреча с ними возвратила ему молодость. Предводитель войска и его спутники с недоумением смотрели на загадочного проводника, который так странно приветствовал их у порога страны, на которую они должны были поднять меч во имя короля Франции.

Предводитель по имени Торси тотчас по вступлении в деревню послал одного из своих людей к местному подеста (градоначальнику) с извещением о прибытии войска, вызванного французским королём из Швейцарии. В том же письме он заявлял свои требования относительно постоя для солдат приведённого им отряда ввиду соглашения, состоявшегося между французским королём и миланским герцогом. Само собою разумеется, что всё население деревни выбежало на улицу, чтобы увидеть швейцарских солдат, которые должны были присоединиться к войску французского короля и вместе с ним совершить поход в Рим и Неаполь. Жители деревни сначала опасались грабежа, но, ободрённые присутствием Торси и других французских рыцарей, радушно приняли швейцарцев и оказали им гостеприимство. Хотя подобные неожиданности случались довольно часто в те времена и всякое появление войска было крайне обременительно для сельских жителей, но они должны были покориться тяжёлой необходимости. Между тем весть о прибытии многочисленного швейцарского отряда с быстротою молнии распространилась по окрестностям; народ выходил толпами на большую дорогу, чтобы взглянуть на чужеземцев.

Жители пограничной деревни, в которой жил старый лекарь, неохотно простились с ним, потому что он был для них весьма полезным человеком. Местный приходский священник и все знавшие старика считали его немного помешанным, но постоянно обращались к нему за помощью с тех пор, как убедились, что он окончательно приходит в себя у постели больного, когда требуется его совет. Никто не знал, кто он и откуда, так как старик никогда не говорил о своей прошлой жизни.