I

После ухода Оутса детективы примерно до половины двенадцатого ночи обсуждали перипетии дела, отыскивая в нем противоречия и несообразности, и разрабатывали план дальнейших действий. И когда их первый вечер в Оттеркомби подошел к концу, Аллейн окончательно утвердился в мысли, что Уочмен стал жертвой убийства.

– Но тут, разумеется, могут иметь место всякого рода случайности, братец Фокс, которых я сейчас не замечаю, – размышлял он. – Ибо если баночка в крысиной норе, отравленная стрелка, газетные статьи и материалы следствия могут еще указать нам на фигуранта, который сделал это, то вопрос «как это было сделано» по-прежнему остается открытым. И еще одно: меня по-прежнему смущает найденный нами среди пепла осколок расплавленного стекла. Не знаю пока, как он вписывается в нашу схему, и вписывается ли вообще.

– Я спрашивал старого Абеля. Он утверждает, что камин чистили за день до трагедии, – сообщил Фокс.

– Необходимо также спросить наших экспертов, имеет ли этот осколок какое-либо отношение к разбитому стаканчику Уочмена. Будем надеяться, что не имеет, так как это упростит нашу работу. О господи…

Аллейн поднялся с места, потянулся всем телом, прошел к окну и выглянул на улицу. Взошедшая над Оттеркомби полная луна освещала крыши спящей деревушки. Все предметы отбрасывали столь контрастные тени, что чередование светлого и чернильно-черного создавало некое подобие строительного чертежа. Впрочем, этот ночной пейзаж можно было бы отнести также к миру волшебных сказок, поскольку хорошо известно, что все самое интересное и загадочное происходит именно в ночное время. Так, сидевшая на ветке старой ивы и смотревшая на луну кошка напоминала некое мистическое существо, ожидавшее встречи с привидением, готовым в любой момент вылететь из темного провала чердачного оконца какого-нибудь домика. Аллейн любил волшебные сказки и, глядя на крыши Оттеркомби, вспоминал произведения Джорджа Макдональда и, в частности, его мистическую историю «Принцесса и гоблин».

– Все спят, – сказал наконец Аллейн, подводя итог своим наблюдениям и размышлениям. – Кроме нас и мистера Роберта Леджа, который, кажется, до сих пор не вернулся в свою комнату.

– А вот, похоже, и его машина показалась, – заметил Фокс. – Посмотрите на дорожку, ведущую к тоннелю.

Машина, вернее, машинка, была очень маленькая и старая. Дребезжа, она подъехала к гостинице и медленно покатила к гаражу. Послышался скрип тормозов, едва слышный хлопок дверцы, затем донесся скрежет открывавшихся гаражных ворот.

– Это точно он, – подтвердил Фокс.

– Если так, – сказал Аллейн, – то вам, братец Фокс, придется пойти и доставить его сюда.

Фокс вышел из гостиной, оставив дверь открытой. Минутой позже Аллейн услышал звуки шагов скрытого темнотой субъекта, пересекшего двор и приблизившегося к гостинице со стороны боковой двери, после чего до него донесся голос Фокса.

– Добрый вечер, сэр, – сказал инспектор. – Надеюсь, я имею удовольствие видеть мистера Роберта Леджа?

В ответ послышалось нечто невразумительное.

– Не могли бы вы уделить нам несколько минут вашего свободного времени, сэр? Мы – офицеры полиции, приехавшие из Лондона. Полагаю, старший инспектор Аллейн будет рад перекинуться с вами парой слов.

И вновь после короткой паузы послышалось какое-то бормотание, которое Аллейн не мог разобрать. Впрочем, вскоре в коридоре раздались звуки шагов.

– Сюда, пожалуйста, – пригласил Фокс и ввел в гостиную мистера Роберта Леджа.

В следующее мгновение Аллейн увидел мужчину среднего роста, имевшего привычку слегка сутулиться. Гость обладал большой головой, очень светлыми, а при ближайшем рассмотрении почти совершенно седыми волосами, резкими чертами лица и мозолистыми руками. Глядя на то, как Ледж часто мигает от яркого света лампы, Аллейн подумал, что не слишком наблюдательный человек мог бы принять его за растерянное и беспомощное существо.

– Мистер Ледж? – уточнил он. – Прошу извинить, что мы позволили себе побеспокоить вас в столь поздний час. Садитесь, пожалуйста.

Фокс пододвинул ему стул, и в следующий момент Ледж, так и не сказав ни слова, опустился на сиденье. Неожиданно выяснилось, что он уселся прямо под лампой, и Аллейн не мог не обратить внимания на его костюм – некогда довольно дорогой и добротный, а ныне основательно истрепавшийся и выцветший. В общем и целом этот господин казался блеклой и неприметной личностью. Или, подумал Аллейн, старался производить такое впечатление. В данный момент Ледж нервно посматривал на Аллейна и Фокса, а его приоткрытый рот позволял рассмотреть крупные белые зубы явно искусственного происхождения.

– Хочется верить, – сказал Аллейн, – что вы уже догадались, зачем мы сюда приехали.

Ледж продолжал хранить молчание.

– Мы проводим расследование, связанное со смертью мистера Люка Уочмена.

– Неужели? – пробормотал Ледж и с шумом втянул в легкие воздух.

– Точно так. В этой связи нам бы хотелось прояснить два или три момента этого дела, и мы очень рассчитываем на ваше содействие.

Ледж моргнул и проговорил:

– Буду рад оказать вам всю возможную помощь.

Впрочем, выражение его лица свидетельствовало скорее об обратном.

– Скажите для начала, – задал вопрос Аллейн, – у вас уже сформировалась собственная теория произошедшего?

– Полагаю, что имел место несчастный случай.

– Вы действительно считаете, что такое возможно?

Ледж посмотрел на Аллейна так, будто последний сказал нечто совершенно невероятное.

– Возможно?.. – протянул он. – Почему бы и нет? На мой взгляд, это очень даже возможно. Особенно когда люди вместо крысоловок покупают отраву. А того аптекаря, который продал ее хозяину, надо вообще гнать с работы. Подобным типам в аптеках не место.

Он понизил голос и доверительным тоном произнес:

– Ведь это был цианид – страшный, смертельный яд. И когда я узнал о том, что он хранится в доме, меня, признаться, это шокировало. Впрочем, и коронер сказал, что так делать нельзя.

Когда он говорил, то слегка шепелявил и невнятно произносил некоторые согласные. Возможно, тому виной были искусственные зубы.

– Каким образом, по-вашему, этот страшный яд оказался на стреле, которой вы поранили мистера Уочмена?

Неожиданно Ледж протянул руку и покачал пальцем прямо перед носом у Аллейна, словно слова полицейского вызвали у него возмущение. По крайней мере, у него на лице проступило именно такое выражение.

– Вы что – подозреваете меня? – вскричал он. – Но я же ни в чем не виноват!

Аллейна настолько шокировал жест Леджа, характерный скорее для няньки или домоправительницы, что он на мгновение лишился дара речи.