Кьюбитт произнес это со значением, глядя в окно и чему-то улыбаясь.

– Такого рода события, – добавил он после паузы, – помимо всего прочего, являются своеобразной проверкой на порядочность.

– Если необходимы подобные проверки, – заметил Аллейн, – то, быть может, говорить о порядочности уже поздно?

– Интересная мысль, – сухо ответил Кьюбитт. – Спасибо. Я об этом как-то не подумал.

– Знаешь что, Норман? – сказал Пэриш с видом человека, которому не терпится вставить в разговор свои пять центов. – Я с тобой не согласен. Лично я не делаю никакого секрета из того, что Люк оставил мне большую часть своих денег. Если разобраться, он не мог поступить иначе. Ведь я как-никак самый близкий его родственник.

– Зато я, – сказал Кьюбитт, – никаких родственных связей с вашей семьей не имею.

– Ну что ты говоришь, старина! – воскликнул Пэриш. – Ты ведь был его лучшим другом. Мне сам Люк об этом сказал, когда… – Тут он неожиданно прикусил язык и замолчал.

– Давайте все-таки вернемся к мистеру Леджу, – предложил Аллейн. – Насколько я понял, вы хотели поговорить о нем, не так ли?

– Я хотел, – подтвердил Пэриш. – И мне плевать, Норман, что ты по этому поводу думаешь. Короче говоря, я никак не могу отделаться от мысли, что участие Леджа в этом грязном деле очевидно. Никто, кроме Леджа, не мог знать, что отравленная цианидом стрела может привести к подобной трагической развязке. И никто, кроме него, не мог метнуть ее в цель с такой убийственной точностью и хладнокровием. И в этой связи лично я ничего особенно загадочного или таинственного в этом деле не вижу.

– Но какой у него мог быть мотив? – осведомился Кьюбитт.

Аллейн сказал:

– Насколько я знаю, ваш кузен, мистер Пэриш, дал вам понять, что не знаком с этим человеком.

– Да, – согласился Пэриш. – Он дал мне это понять. Только я не верю, что это соответствует истине. У меня сложилось впечатление, что Люк узнал Леджа. Возможно, не в первую минуту, когда увидел, но позже – несомненно. Скажем, вечером в баре. Полагаю, вы в курсе, что Ледж врезался в машину моего кузена еще до того, как тот доехал до «Плюмажа»? Как-то это странно, не находите?

– К чему эти многозначительные намеки, Себ? – поинтересовался Кьюбитт. – И что странного может быть в этом столкновении? Всем известно, что дидлстокский перекресток – весьма опасное место, особенно если при повороте не смотреть по сторонам и гнать на большой скорости. Или ты намекаешь, что Ледж специально подкарауливал там Люка, намереваясь протаранить его на своей крохотной двухместной машинке?

– Только не надо передергивать. Я просто хотел сказать, что подобное совпадение, учитывая случившееся, кажется мне подозрительным.

– Давайте лучше поговорим о первом вечере в баре, – предложил Аллейн, решивший, что таких говорунов, как Пэриш и Кьюбитт, необходимо держать в узде и по возможности направлять их мысли в нужную сторону.

– Я могу вам рассказать об этом, если хотите, – произнес Пэриш. – Поскольку разговаривал с Люком за ужином. Тогда-то он и поведал мне о столкновении с Леджем, обругав его за неосторожную езду. Интересно, что Ледж все это время сидел на том самом диване, где Люк… короче, где все это потом случилось. Позже Люк заметил его, понял, что тот невольно подслушал наш разговор, и отправился налаживать с ним отношения. Даже принес свои извинения, так сказать, amende honorable[24], хотя не был ни в чем виноват, но Ледж отреагировал на его слова без всякого энтузиазма, пробормотав в ответ нечто невразумительное, и нам стало ясно, что он не расположен поддерживать разговор.

– Скажите, все это происходило в то время, когда Абель травил в гараже крыс?

– Что? Да-да – в то самое время.

– Значит, мистер Ледж в гараж не ходил и лично за этим процессом не наблюдал?

– Думаю, что нет. Но знал об этом. Поскольку Абель, когда вернулся, рассказал, где был, чем занимался, и предупредил всех о необходимости соблюдать осторожность.

На мгновение Пэриш заколебался, но потом все-таки продолжил:

– И еще одно. Мой кузен, который, как известно, славился своей въедливостью, неожиданно прицепился к Леджу как репей и начал задавать ему, скажем так, неудобные вопросы. Даже Норман посчитал, что Люк был слишком к нему придирчив.

– Да, посчитал, – согласился Норман. – Но приписал тогдашнюю настырность Люка свойственному ему тщеславию.

– Тщеславию? – переспросил Аллейн.

– Себ, конечно, со мной не согласится, – произнес Кьюбитт с усмешкой, – но в характере Уочмена оно присутствовало, причем с избытком. К примеру, ему подсознательно всегда хотелось всем нравиться, Ледж же повел себя таким образом, что можно было подумать, будто он стремится побыстрее от него отделаться, и это вызвало у Люка раздражение. Сначала они заспорили относительно того, так ли уж хорошо Ледж играет в дартс, как о нем говорят, после чего Люк заключил с ним на этот счет пари, которое проиграл. Дальше – больше. Они заспорили о политике, а затем Люк начал задавать Леджу вопросы о его работе, причем далеко не самым дружественным тоном. Тогда, как кажется, и прозвучало первое упоминание о пресловутом трюке со стрелками.

– Заметь, первым о нем упомянул Ледж, – со значением произнес Пэриш.

– Знаю. Но Люк стал настаивать на эксперименте.

– Скажите, мистер Кьюбитт, – спросил Аллейн, – а у вас не возникло впечатления, что эти двое раньше встречались?

Норман Кьюбитт запустил пятерню в волосы и в задумчивости еще больше взлохматил свою шевелюру.

– Я бы так не сказал, – наконец ответил он. – И вообще мне кажется, что мы уделяем слишком много внимания словам Уочмена, который, как известно, – тут он повторил слова Пэриша, – славился своей въедливостью.

Аллейн не стал говорить, что тоже был знаком с Уочменом и знал в том числе и об этой его черте, и просто спросил:

– Не можете ли вы, господа, вспомнить какой-нибудь конкретный факт, который указывал бы на то, что Уочмен все-таки встречал раньше Леджа?

– Хотя Люк хранил об этом молчание, но разговаривал и вел себя с ним так, что об этом можно было подумать, – подтвердил Пэриш. – Во всяком случае, он задавал Леджу вопросы о его работе таким тоном, словно знал за ним какие-то грешки. Не правда ли, Норман?

– Сейчас у меня всплыла в памяти фраза Уочмена относительно того, что кое-кто любит водить людей за нос, – сказал Кьюбитт. – Это, согласитесь, похоже на некий намек, не так ли? Кроме того, когда они обсуждали перипетии игры «Вокруг циферблата», Уочмен заметил, что существует другое название этой игры – «От звонка до звонка», и спросил Леджа, не приходилось ли ему слышать об этом.

– Неужели? – быстро спросил Аллейн.

– Точно так. Казалось бы, ничего особенного, но уж слишком мрачно и многозначительно Уочмен все это говорил. Так что любой мог бы подумать, что его слова обладают неким двойным смыслом.