— Ну, хорошо, полковник Егер, — вздохнув, заявил майор гестапо; может быть, он сожалел, что лишен возможности привести более веские доводы, которые заставили бы несговорчивого полковника сотрудничать с тайной полицией. Или решил, что оказался не на высоте и не справился с заданием командования. — Можете идти. Однако вам еще не позволено вернуться в полк. У нас могут возникнуть новые вопросы, когда мы продвинемся в нашем расследовании.

— Большое спасибо, — сказал Егер и встал.

Он не мог отказать себе в таком удовольствии, хотя и сомневался, что гестаповец в состоянии уловить иронию в его голосе. Майор производил впечатление человека, который с удовольствием орудует дубинкой. Представить его со шпагой в руке просто невозможно

«Дубинка для русских», — подумал Егер.

В прихожей перед кабинетом — словно гестаповец был зубным врачом, а не головорезом — сидел профессор Курт Дибнер и листал журнал «Сигнал», такой старый, что в нем не упоминалось об инопланетянах, речь шла лишь об обычных врагах Германии. Профессор кивнул Егеру.

— Что, вас тоже тут полощут, полковник?

— И не говорите. — Егер с интересом взглянул на Дибнера. — Вот уж не ожидал, что вы… — Он замолчал не в силах придумать, как бы потактичнее закончить фразу.

— Остался в живых? — Видимо, профессора вопросы такта не особенно занимали. — Счастливая случайность, которая иногда заставляет человека задуматься. Гейзенберг решил вывести показатели за критическую отметку как раз в тот момент, когда я отправился навестить сестру. Если честно, я подозреваю, что везение тут не при чем, просто ему не хотелось делиться со мной славой.

Егер не сомневался, что Дибнер прав. Гейзенберг держался с ним демонстративно высокомерно, хотя по мнению полковника (следует заметить, исключительно непрофессиональному в данном вопросе) Дибнер добился не менее значительных результатов, чем все остальные ученые, а иных и опередил

— Ящеры, по-видимому, знают, что нужно делать, чтобы избежать неприятностей во время производства взрывного металла, — сказал Егер.

Дибнер провел рукой по редеющим, зачесанным назад волосам.

— К тому же, они занимаются исследованиями в данной области значительно дольше нас, полковник. Спешка — вот в чем заключалась наша ошибка. Вам известно, что означает высказывание «festina lente»?

— Торопись не спеша — В гимназии Егер, как и все, изучал латынь.

— Вот именно. В общем, очень даже неплохой совет, но на данном этапе войны мы не можем ему следовать. Нам необходимы эти бомбы, чтобы победить ящеров. Мы рассчитывали, что если реакция выйдет из-под контроля, мы бросим кусок кадмия в тяжелую воду, и сможем снова управлять атомным котлом. Наши надежды не оправдались. Кроме того, если я не ошибаюсь, на инженерных чертежах нет пробки, которая открывала бы путь тяжелой воде из котла. Следовательно, остановить реакцию таким способом не представляется возможным. Нам не повезло.

— В особенности, тем, кто в тот момент находился рядом с котлом, — заметил Егер. — Если вам известны причины катастрофы, доктор Дибнер, и вы все рассказали представителям властей, почему же они продолжают вести свои бесконечные допросы и не оставят, наконец, нас всех в покое?

— Во-первых, полагаю, затем, чтобы подтвердить мои слова… кроме того, мне известны не все факты, приведшие к катастрофе, меня же не было в городе. Ну и, конечно же, они хотят найти человека, которого можно обвинить в случившемся.

С точки зрения Егера это звучало разумно. В конце концов, он как раз и старался избежать того, чтобы стать козлом отпущения. Вермахт славился тем, что умел ловко возлагать ответственность за общие неудачи на отдельных людей. Ему в голову пришла другая поговорка: «У победы много отцов, поражение всегда сирота». Впрочем, сейчас это тоже не совсем верно, поскольку представители властей пытаются найти родителей и для неудачи. Результат не всегда получался справедливым, но Егер подозревал, что правда в данном случае мало кого волнует.

На пороге кабинета появился майор гестапо, скорее всего, для того, чтобы выяснить, почему не заходит Дибнер. Увидев, что двое подозреваемых беседуют в приемной, он нахмурился. Егер смутился, но в следующую секунду разозлился на офицера тайной полиции, который пытался его запугать. Развернувшись, он молча направился к двери, где столкнулся с крупным высоким человеком.

— Скорцени! — вскричал он.

— А, они и тебя затащили в свои сети, — весело проговорил офицер СС. — Меня собираются заживо поджарить на раскаленных углях, хотя я находился в сотне километров от вонючего городка, где у них все полетело в тартарары. Какой-то майор должен заняться мной через пять минут.

— Он немного припозднился, — сообщил Егер. — Только что закончил со мной и принялся за одного физика. Хочешь, пойдем куда-нибудь, выпьем шнапса? Больше здесь делать нечего.

Скорцени с удовольствием треснул его спине.

— Первая разумная мысль с тех пор, как меня сюда приволокли, клянусь Богом! Идем, даже если у шнапса теперь вкус, будто его сделали из картофельных очистков, он нас отлично согреет. Кстати, я рассчитывал тебя тут встретить. Я работаю над одним планом, и мне кажется, ты мне пригодишься.

— Правда? — Егер удивленно приподнял брови. — Как благородно со стороны СС проявить интерес к бедному, но честному представителю Вермахта…

— Да брось ты это дерьмо, — скривился Скорцени. — Твои знания могут оказаться мне полезными. Пойдем и правда чего-нибудь выпьем. Сначала я накачаю тебя спиртным, а потом попытаюсь соблазнить.

— Понятно, тебе нужно мое тело, — заметил танкист.

— Нет, только голова, — поправил его Скорцени.

Весело хохоча, они нашли маленький кабачок неподалеку от здания, где располагался штаб гестапо. Официант за стойкой был в военной форме, как, впрочем, практически все в Берктесгадене.

— Сейчас даже шлюхи носят серенькие штанишки, — проворчал Скорцени, усаживаясь за столик в полутемном подвале. Подняв стакан, он отсалютовал Егеру, залпом его осушил и поморщился. — Ну и гадость!

Егер сделал большой глоток

— Не стану с тобой спорить. — Но приятное тепло действительно разлилось по всему телу, немного успокаивая нервы. — Зато в состав входит старый добрый антифриз. — Он немного наклонился вперед и проговорил: — Прежде чем ты на меня набросишься, я попытаюсь тебя расколоть: что нашли в танке, который ты угнал у ящеров? Я все еще делаю вид, что остался танкистом, а не физиком, или бандитом, как ты.

— Неприкрытая лесть не поможет, — фыркнул Скорцени. — Но я отвечу на твой вопрос — почему бы и нет? Все равно я не понимаю и половины того, о чем идет речь. Другая половина остается загадкой для остальных — вот в чем проблема. Ящеры делают машины, которые умнее людей, пытающихся в них разобраться. Но скоро мы начнем выпускать новые боеприпасы и новую броню — несколько слоев стали и керамики… уж не знаю, как они собираются соединить их вместе.