— Ты же воевал на русском фронте, — сказал Егер. — Новая амуниция, новая броня — прекрасно. Может быть, даже наступит день, когда мне удастся их испробовать. Похоже, не скоро, верно?

Скорцени кивнул, соглашаясь. Егер грустно вздохнул, допил свой стакан, сходил за добавкой и снова уселся за стол. Скорцени набросился на новую порцию выпивки, словно оголодавший тигр.

— Ну, и как ты намерен меня использовать? — поинтересовался Егер.

— Ах, да. Ты собирался стать археологом перед тем, как тебя засосала военная трясина, так?

— Значит, изучал мое досье, — довольно миролюбиво заметил Егер и подкрепил свои слова хорошим глотком шнапса. Теперь он уже не казался таким отвратительным — наверное, первый стакан притупил все вкусовые ощущения. — Причем тут археология?

— Тебе ведь известно, что ящеры захватили Италию, — сказал Скорцени. — Им там не так хорошо, как было в начале, да и итальянцы не особенно их жалуют. Я им немного помог — нам удалось вывезти Муссолини из замка, в котором ящеры его прятали.

Вид у него сделался чрезвычайно довольный, впрочем, он имел на это право.

— Ты снова собираешься туда отправиться и хочешь, чтобы я составил тебе компанию? — спросил Егер. — Я буду там, как бельмо на глазу. Не из-за внешности, как ты, наверное, догадался, а потому, что не знаю ни слова по-итальянски.

— Не в Италию, — покачав головой, сказал Скорцени. — Ящеры черт знает что творят на восточном берегу Адриатики, в Хорватии. Я с трудом переношу Анте Павелича[11], но он наш союзник, а нам совсем не нужно, чтобы ящеры закрепились в том регионе. Тебе понятно, что я имею в виду?

— Со стратегической точки зрения, понятно, — ответил Егер, умолчав о том, что представитель СС вообще с трудом кого-то переносит. До него доходили слухи, что хорватские союзники, или марионетки — называйте их, как хотите — относятся к идеям фашизма (кстати, и к кровной вражде тоже) чрезвычайно серьезно. Наверное, слова Скорцени являются подтверждением слухов. — Знаешь, я все равно не понимаю, при чем тут я? — проговорил он.

Скорцени стал похож на рыбака, решившего испробовать новую наживку.

— Предположим, я скажу тебе, что главная база ящеров в Хорватии находится неподалеку от Сплита. Это тебе что-нибудь говорит?

— Дворец Диоклетиана, — мгновенно ответил Егер. — Я даже там один раз был, во время каникул, лет восемь или десять назад. Очень впечатляющее сооружение, а ведь ему тысяча шестьсот лет.

— Я знаю. Твой отчет, по-видимому, использован во время планирования операции «Возмездие». Мы примерно наказали югославов за то, что они нарушили договор с нами. Однако это не имеет отношения к делу. Важно, что ты знаком с местностью — ты ведь не только там побывал, ты интересовался дворцом Диоклетиана, верно? Вот почему я сказал, что ты можешь оказаться мне полезным.

— Неужели ты собираешься его взорвать? — взволнованно спросил Егер.

Конечно, когда идет война страдают исторические памятники, и тут ничего не сделаешь. Во время наступления на Россию Егер видел множество горящих русских церквей, но они значили для него гораздо меньше, чем дворец римского императора.

— Если возникнет необходимость, я его взорву, — сказал Скорцени. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, Егер, но если ты придерживаешься таких взглядов, значит, я ошибся и сделал неверный выбор.

— Может, и так. Ты не забыл, что к югу от Бельфора меня ждет мой полк?

— Ты отличный танкист, Егер, но не гений, — проговорил Скорцени. — Твой полк прекрасно справится со своими обязанностями, если им будет командовать кто-нибудь другой. А вот для меня твои знания могут оказаться исключительно полезными. Я тебя соблазнил или нет?

Егер почесал подбородок. Он не сомневался, что Скорцени сумеет добиться, чтобы его отправили в Хорватию. Он совершил такое количество героических поступков, что командование непременно пойдет ему навстречу. Вопрос заключался в другом: хочет ли он, Егер, попробовать что-то новенькое, или предпочитает вернуться в свой полк и заняться привычным делом?

— Купи-ка мне еще стаканчик шнапса, — попросил он Скорцени.

— Хочешь, чтобы я сначала тебя напоил, а потом ты заявишь, будто не понимал, о чем идет речь, когда согласился на мое предложение, — ухмыльнувшись, сказал Скорцени. — Ладно, Егер, будь по-твоему.

* * *

Генерал-лейтенант Курт Чилл насмешливо посмотрел на своих советских собеседников.

«Может, мне просто показалось», — подумал Джордж Бэгнолл, — «и во всем виноват пляшущий свет факелов?»

Но нет, голос генерала тоже звучал насмешливо:

— Надеюсь, господа, нам удастся создать объединенный фронт для обороны Плескау? Мы и раньше к этому стремились, однако, к сожалению, наше сотрудничество носит весьма ограниченный характер.

Командиры двух партизанских отрядов, Николай Васильев и Александр Герман с трудом сохраняли спокойствие. Герман, который знал не только русский, но и идиш, понял слова генерала.

— Называйте наш город его настоящим именем, а не тем, которое вы, нацисты, ему дали — потребовал он. — Сотрудничество! Ха! По крайней мере, раньше вы соблюдали приличия.

Бэгнолл, знакомый с немецким весьма приблизительно, нахмурился, пытаясь понять, что говорит партизан. Васильев, который не знал никакого иностранного языка, подождал, когда переводчик закончит шептать ему в ухо.

— Да! — прорычал он, а потом добавил что-то непонятное по-русски.

— Товарищ Васильев возражает против термина «объединенный фронт», который следует употреблять, только если речь идет о союзах прогрессивных сил, нам с реакционерами не по пути, — сообщил переводчик.

Сидевший рядом с Бэгноллом Джером Джонс тихонько присвистнул.

— Он смягчил перевод. Васильев назвал немцев «фашистскими шакалами».

— И почему я нисколько не удивлен? — прошептал в ответ Бэгнолл. — По-моему, уже хорошо, что вместо того, чтобы сразу прикончить друг друга, они всего лишь мерзко ругаются.

— В этом что-то есть, — согласился Джонс.

Он собрался еще что-то сказать, но тут снова заговорил Чилл:

— Если мы сейчас не объединим усилия, причем мне наплевать, какое имя вы дадите нашему союзу, ящеры придумают вашему любимому городу свое собственное название.

— Ну и как же мы им помешаем? — Герман снова понял слова генерала на несколько мгновений раньше Васильева. Русский партизан несколько изменил вопрос:

— Да, разве мы можем отправить своих солдат сражаться вместе с вашими, не опасаясь выстрелов в спину?

— Можете, потому что я тоже отправляю своих солдат сражаться рядом с вашими, — заявил Чилл. — Не следует забывать, что у нас общий страшный враг. А насчет выстрелов в спину… Сколько отрядов Красной армии шло в бой, зная, что у них за спиной идут офицеры НКВД — для обеспечения необходимой степени героизма?