В.: Так это или не так, но в любом случае тот человек, который 14-й пункт занес в этот контракт, это был человек, который присутствовал на встрече в «Кемпински» и у вас дома. Этот человек не был юристом? Это был кто-то один из вас четверых, это ведь так?

О.: Да, это так. Это был господин Булыгин. Я поэтому и пытаюсь объяснить, что он, скорее всего, драфт использовал, потому что человек не юрист, не может это написать, я половину фраз тут не понимаю. Если на русском языке это прочитать, то это, в общем, надо иметь юридическое образование, чтобы понять, что здесь имеется в виду. Поэтому я думаю, что просто… он из компьютера это достал, внес то, о чем мы договорились, все остальное осталось как было.

В.: Значит, вы говорите, что, хотя все эти основные условия контракта обсуждались и Булыгин потом занес их в свой компьютер, вот этот конкретный пункт, это условие про применение английского права вообще не обсуждалось между вами на этой встрече?

О.: Ну я этого не слышал точно, да мне все равно было, по какому праву. Я вообще никогда не принимал участия в выборе права, я разницы не вижу, я не чувствую, чем английское право отличается от другого, мне все равно.

В.: Господин Абрамович, хотелось бы, чтобы это было так. Но здесь мы имеем дело с соглашением. Соглашение, которое определяет отношения между российскими бизнесменами. Вы согласны с этим?

О.: Нет.

В.: Вы хотите сказать, что сторонами этого договора были не только русские бизнесмены, а какие-то иностранцы еще?

О.: Я уже пояснил. Договор был подписан как предварительный договор, между русскими бизнесменами, российскими. А соглашение должно было быть подписано, как я понимаю, между компаниями, которые наверняка могли использовать английское право. А с другой стороны, странно было бы, если бы компании, которые находятся, предположим, на BVI, использовали российское право.

В.: Господин Абрамович, предварительный договор — это все-таки договор, это все-таки соглашение, вы ведь это понимаете, пусть предварительный, но договор?

О.: Конечно, он обязывающий.

В.: Итак, договор между российскими бизнесменами, который был заключен в России, и согласны ли вы, что подразумевал этот договор активы, которые тоже располагались в России?

О.: Да, согласен, но они были зарегистрированы на Британских Виргинских Островах и в Гибралтаре, не в России. То есть активы находились в России, а регистрация была не в России. Это я согласен.

В.: Но вы утверждаете, что, несмотря на такую большую связь с Россией, господин Булыгин просто так включил условие, что вся эта договоренность подчиняется английскому праву, и что это даже не обсуждалось?

О.: Мне кажется, это даже не обсуждалось. Я не могу стопроцентно сказать, но я не слышал этой беседы. Честное слово, мне совершенно все равно, какое право было бы использовано. Я разницы не вижу.

В.: И все-таки вы придерживаетесь ваших показаний, что очень маловероятно, что этот вопрос обсуждался? Это так, я правильно вас понял?

О.: Я бы сказал скорее: это невероятно, чтобы этот вопрос обсуждался, вот если быть точным. Там некому это было обсуждать.

В.: Согласны ли вы, что к марту 2000 года, когда вы заключили этот предварительный договор с Дерипаской, вы уже стали структурировать ваши деловые интересы в офшоре, и к тому времени это уже было для вас нормальной практикой — включать нормы английского права в те договоры, в те контракты, в которые вступали вы либо ваши компании?

О.: Такое предположение можно сделать, но я этого не знал. Я никогда не участвовал в подписании… То есть я вообще этого не знал. Но норма такая, наверное, была, использовались офшорные компании, да.

Судья Элизабет Глостер: Давайте сделаем перерыв. Перерыв 10 минут.

Перерыв.

Судья Элизабет Глостер: Итак, господин Рабиновитц.

Г-н Рабиновитц: Господин Абрамович, мы обсуждали тот факт, что вы были в Лондоне с 7 по 12 марта, потом 12-го вернулись и практически сразу после того, как вы вернулись, вы позвонили господину Патаркацишвили и рассказали ему о том, что вы обсуждали с Дерипаской в отношении алюминиевых активов. Правильно ли было бы описать, что сразу после разговора с Патаркацишвили после вашего возвращения в Москву вы немедленно организовали полет обратно в Лондон? То есть вы вернулись в Москву и сразу организовали возвращение в Лондон на самолете, только вернувшись из Лондона?

О.: Ну это на следующий день было. Я двенадцатого позвонил Бадри, а тринадцатого мы вернулись в Лондон.

В.: Вы так поспешили на следующий день вернуться в Лондон, потому что Патаркацишвили передал вам слова Березовского о том, что Березовский в Лондоне, что в Москву он на следующий день на встречу вернуться не успевает и поэтому, если надо встречаться с ним для обсуждения слияния, то встречаться с ним придется в Лондоне. Правильно?

О.: Нет, неправильно, он сказал, что Борис хочет срочно меня видеть или он хочет поговорить со мной по этому поводу. Вот и все.

В.: Но когда вы говорите «об этом», вы имеете в виду о слиянии?

О.: Я сказал Бадри, что мы надумали с Олегом сделать сделку. Вернее, уже почти сделали. И мне важно было Бадри сказать это до того, как мы все подпишем. Я ему об этом рассказал, он рассказал Борису, и господин Березовский передал мне через господина Патаркацишвили, чтобы я прилетел в Лондон объяснить ему, что происходит.

В.: То есть нужно было лететь туда для обсуждения с ним слияния, правильно?

О.: Нет, неправильно. Для обсуждения слияния лететь не надо было: нужно было объяснить, что происходит. Слияние мы уже обсудили.

В.: Ну хорошо, давайте тогда переформулируем. Значит, вы 12-го прилетаете в Москву, говорите с Патаркацишвили. По итогам разговора с Патаркацишвили на следующий же день вы возвращаетесь на самолете в Лондон, для того чтобы поговорить с Березовским о слиянии.

О.: Да.

В.: Немножко поподробнее хочу вас расспросить относительно того разговора, который у вас был с Патаркацишвили днем или вечером 12 марта, то есть сразу, как только вы вернулись в Москву. Надо полагать, наверное, что вы сказали Бадри, что вы и ваша команда только что вернулись с переговоров с Дерипаской и его командой в Лондоне, когда велись переговоры по этой сделке, правильно?

О.: Нет, я этого не сказал.

В.: А скажите нам тогда, пожалуйста, точно, что вы говорили Патаркацишвили про слияние, господин Абрамович?

О.: Я ему сказал, что мы делаем сделку с Олегом, вот — а больше я не помню.

В.: Но надо полагать, что, наверное, вы ему рассказали, какие активы являются предметом этой сделки.

О.: Ну, по-моему, нет, но я не могу сказать твердо. Думаю, нет.

В.: То есть единственное, что вы сейчас помните о том, что вы ему сказали, это то, что вы ему позвонили и сказали: «Делаю сделку с Дерипаской»?