Стремление польской коммунистической элиты учесть все позитивное, что было в венгерской модели социализма, и использовать эту модель в качестве образца, не переломило вектора развития Польши. Тем более что уже не за горами был 1985 год, когда приход к власти М. С. Горбачева и начало перестройки в СССР поставили коммунистических лидеров Восточной Европы перед совершенно новым вызовом – всех, включая не чуждого реформаторским идеям генерала В. Ярузельского и прагматика Я. Кадара, эволюционировавшего в 1980-е годы под влиянием польских событий к более консервативной, контрреформаторской платформе. Внутриполитические изменения в СССР ускорили крах коммунистического режима в Польше. Та же судьба постигла в конце 1980-х годов и более благополучный режим Кадара в Венгрии. Реальный социализм не выдержал испытания временем, в новых исторических условиях закономерно уступив место плюралистическим формам правления.

Как и подобает заметному явлению не только венгерской внутриполитической жизни, но и международных отношений, события осени 1956 года в Венгрии сразу же оказались в центре внимания мирового общественного мнения, что стимулировало обращение к их изучению и осмыслению сначала публицистов и политических экспертов, а затем, по мере прохождения некоторой временной дистанции, и историков в разных странах. Многомерность и многослойность объекта исследования предопределили многообразие подходов к нему и неоднозначность трактовок, дали толчок дискуссиям (иногда довольно острым) о характере и движущих силах венгерских событий, их историческом значении, нереализованных перспективах. Об устойчивом интересе исследователей и более широкой, прежде всего политически ангажированной публики к теме свидетельствует огромное, измеряемое не сотнями, а тысячами, количество опубликованных во всем мире работ – монографий, научных статей, документальных публикаций, мемуаров, публицистических опусов[814].

Долгое время, в силу политико-идеологических и не в последнюю очередь цензурных ограничений, работы, дававшие сколько-нибудь полную и всестороннюю картину происходившего в Венгрии осенью 1956 года, могли появляться лишь за пределами стран советского блока (при этом надо, конечно, иметь в виду, что и западная историография, с одной стороны, в целом не отличалась беспристрастностью в трактовке венгерских событий, а с другой стороны, среди многообразия работ, выходивших в США и Западной Европе, большую долю, как и в странах Восточной Европы, составляла политико-пропагандистская литература, явно не отвечавшая критериям научности). В первые месяцы после революции в потоке западных публикаций по ее горячим следам главное место занимали свидетельства очевидцев. Наиболее оперативно откликнулись на события иностранные журналисты, находившиеся в те недели в Венгрии либо собиравшие информацию, работая в Австрии с венгерскими беженцами[815].