Басунов караулил Танюшу и встретил Танцорова. Подстрелил его, пытал и убил, потому что узнал, где можно искать Немца, — в Ненастье. Приехал в Ненастье и сунул бокфлинт под топчан, чтобы перевести стрелки на Немца. Теперь Немец — опасный убийца, бешеный пёс, которого можно прикончить.

Герман автоматически завернул бокфлинт обратно в телогрейку, сунул на прежнее место, встал и подошёл к окошку. Пальто на Германе, купленное для комфортной жизни по гостиницам, уже пообтёрхалось под топчаном и не выглядело новым и модным. На улице тихо падал снег. Зима началась.

Зачем всё это надо Басунову?.. Зачем‑зачем… Разве Герман не знаком с Витюрой? Видимо, Басунов хочет быть королём ситуации. Узнает, где Немец спрятал деньги, Немца — в расход, и дальше можно жать из Щебетовского соки и вертеть боссом, как пожелает. Или забрать бабки и смыться. Убитый Танцоров — одновременно информатор Басунова и доказательство готовности Немца убивать; значит, убийство Немца можно выдать за самооборону.

А как Басунов поймает Немца, чтобы выпытать о тайнике?

Герман похолодел. В нём самом словно бы началась зима.

Басунов возьмёт в заложницы Танюшу. Как только Танюша получит возможность хоть что‑нибудь сообщить Герману о себе, Басунов тотчас надавит на неё, чтобы вынудить Немца выйти на свет под дуло пистолета.

Однако Герман по‑прежнему может исчезнуть. Наверняка он сохранит свои деньги. И никто не убьёт Танюшу… Но ведь он не обретёт спокойствия: он сожрёт сам себя, потому что унесёт ненастье с собой. Нет, надо с этим закончить. Надо вырваться. Надо самому нанести удар: придумать засаду, заманить Басунова и грохнуть. Увы. Он — солдат, а не вор. У него не получилось идеального ограбления. Но он ещё может победить на войне.

Уберечь Танюшу ему поможет снег.

Через пять минут Герман уже раскапывал тайник среди кустов малины. Он не боялся, что его увидят: в разболтанном молоке густого снегопада его не видно уже с десяти шагов, он как под прикрытием дымовой завесы. Он тяжело дышал, но не срывал дыхания: он ощущал себя аквалангистом в ледяной простокваше. За полчаса Герман дорылся до крышки погреба.

Туда он полез, конечно, не за деньгами. Зачем ему сейчас деньги, и так их навалом. Окончательно запачкав городское пальто, он вытащил из погреба карабин «сайга» и три запасных магазина с патронами. Это его боекомплект для атаки на Басунова. Теперь он вооружён и готов к столкновению.

Он закопал погреб с деньгами обратно, утоптал ногами и лопатой подгрёб снег, хотя напрасно — лопатой ничего не замаскировать. Но снегопад замаскирует. Герман не успеет пройти и полпути от дачи до станции, чтобы ехать в Батуев, а снегопад уже скроет все следы его тайника.

В Батуеве Герман хотел из толпы на вокзале позвонить Танюше.

А Танюша услышала о гибели Владика на сутки раньше, чем Герман.

В пятницу утром она позвонила в «Гантелю» и попросила отгул. После встречи с Танцоровым она чувствовала себя разбитой, больной, отравленной, и почти до полудня лежала в постели. А потом общага зашумела ужасной новостью: на парковке нашли простреленную машину с мертвецом! Тане эту новость сообщила Зоя Татаренко — постучалась в дверь и вынудила встать.

Танюша оделась, спустилась вниз, вышла на улицу и — уже догадываясь и слабея — еле доплелась до парковки. Здесь суетились оперативники, а сама площадка была огорожена полосатой лентой. Труп увезла «скорая», но Таня узнала машину, на которой вчера ездила, — чёрный «патрол» Владика.

Поначалу Танюша испугалась; ей показалось, что вокруг неё незримо ходят страшные тёмные силы, убивающие людей. Хотя в глубине души на углях обиды вдруг затлело тихое и жестокое злорадство: так и надо Владику! Таня даже разволновалась: неужели это Гера отомстил за неё? Но потом холод ноября остудил её, и Таня согласилась сама с собой: Гера не стал бы убивать за то, что вчера случилось. Избил бы, но не застрелил. Стреляют, как тут, — за деньги, а не за любовь. Танюша знала это на примере Серёжи.

Она вернулась в общагу. Ей всё стало горько. Горько за вчерашний грех и за его бесполезность, столь очевидную сегодня… Горько вообще за то, что Владик был в её жизни. Он плохой. И она не будет жалеть о его гибели. Он сам хоть раз пожалел её? Если бы её жалость воскрешала, Владик воскрес бы таким же плохим. Она всегда жалела людей (и плохих тоже!), но ведь они от этого не делались лучше. И пусть тогда их убьют хоть всех!

Конечно, убивать нельзя… Гера не будет убивать. Гера не хочет никого убивать, это же понятно! Но если ему придётся, то она… то она его простит. Он ей дороже правды. Дороже справедливости. И пусть он даже поступает неправильно! «Разве я не заслужила его? Разве мне ничего не надо?» — плача на кровати в общаге, думала Танюша с непривычным гневом. У неё отняли мать и сестру, её бросили Владик и Серёжа, она не может жить в своём доме, отец как мертвец, что у неё осталось‑то, кроме Геры? Она его не отдаст.

А вскоре Танюше позвонил капитан Дибич и предупредил, что приедет.

Всё просто: в телефоне Танцорова обнаружили множество звонков Тане Куделиной. И сразу стало ясно, в рамках какого дела надо рассматривать убийство Танцорова. В рамках дела Неволина. А его вёл Дибич.

Он сел на стул, а Танюша, как заключённая в камере, сидела на кровати.

— Скажите, Татьяна Ярославна, есть ли у вас какие‑то мысли о причинах убийства Владислава Танцорова, о том, кто это мог сделать?

— Я только знаю, что это не Гера, — тихо и твёрдо ответила Танюша.

— Почему не он?

— Он не такой.

— Танцоров много раз звонил вам. О чём вы говорили?

— Про дачу. Где что лежит. Как чего делать.

— А о чём шла речь во время последнего звонка, то есть в среду вечером?

— Я не помню.

Дибич видел, что Куделина запирается или молчит. Капитан разбирался в людях и понимал, что Таня не замешана ни в каких злодеяниях: кто доверит ей хоть какой‑нибудь умысел? Она же как дитя. Но почему она вдруг начала тихо сопротивляться?

— А почему вчера ночью Танцоров приехал к вашему общежитию?

— Я не знаю.

Беленькая Танюша густо покраснела — она испугалась, что милиционер слишком близко подошёл к тайне убежища Геры в Ненастье. А Дибич понял проще: да ба‑а, эти двое — Куделина и Танцоров — любовники! Неожиданно! Кто бы мог подумать такое про Куделину!.. Вот поэтому она и ушла в отказ.

Однако адюльтер — серьёзное препятствие для беседы, особенно у таких трепетных натур, как Куделина. Его не преодолеть без конкретных фактов и вопросов по существу. И Дибич отложил разговор: он пока не готов. Он ещё не знал про вечернюю поездку Танюши и Владика в Ненастье. Он узнает о поездке только на следующий день — в субботу. Но будет уже поздно.

Днём в субботу Герман стоял в гомоне вокзала Батуева на платформе для пригородных поездов и смотрел на часы. В 15:30 уходит электричка до Ненастья. Он позвонит Танюше в 15:15, поговорит — и сразу в электрон.