— Ты сдал меня боссу, Витёк? — изумлённо спросил Сучилин.

— Я не понимаю, о чём ты, Ян, — озабоченно сказал Басунов, с искренним сочувствием глядя на Сучилина. — Извини, друг, мне пора. Звони, если что.

Басунов спускался от Сучилина не на лифте, а по лестнице, и натягивал перчатки. Внутри у него всё отяжелело от удовольствия обладания, словно ему подарили дорогую и престижную иномарку. Управлять чужой жизнью Басунову было так же приятно, как управлять навороченной тачкой.

А Сучилин сразу решил, что сделает, как приказал Басунов. Да, ему жалко тех девчонок‑лисят, однако сейчас он всерьёз разозлился на Серёгу. Он думал, что Лихолетов делит «Коминтерн» с Щебетовским, а он тут не при делах, но из‑за конфликта Лихолетова Басунов напомнил ему, Яну, о том, о чём Ян четвёртый год изо всех сил старается забыть. Это Серёга виноват, что Яна ткнули рылом в кровь, о которой он и без того сожалеет. И пусть тогда Серёга заплатит за унижение товарища. Не надо было ему втягивать Яна в свои разборки. Отыскивая вину Серёги, злясь на Серёгу, Сучилин, сам того не сознавая, уже начал готовить себя к исполнению заказа.

Он каждый день сидел рядом с Лихолетовым за баранкой «гелика», но понимал, что на самом деле справиться с заданием будет очень трудно даже ему. Серёга не пацан, он не подпустит к себе, а ведь потребуется куда‑то заманить его, чтобы уложить без свидетелей. После этого надо будет отвести подозрения. И вдруг ещё Неволин нарисовался!.. Он вообще всё усложнит. Следует отработать заказ до того, как Немец займёт место возле Серёги.

Времени у Сучилина не оставалось. Он приехал к общаге Неволина и долго ходил вокруг здания по заснеженным тротуарам, примеряясь ко двору, к дорожкам, сугробам, фонарям и к скверу, после этого зашёл в вестибюль и попросил кого‑то из жильцов вызвать Немца на вахту. Неволин спустился.

— Здоро́во, — сказал Ян, подавая руку. Он не испытывал перед Немцем никакой неловкости, словно хирург перед пациентом. — Я от Лихолетова. Он хочет заехать к тебе сюда перетереть завтра в девять вечера. Просил услать куда‑нибудь твою жену, если она вам помешает. Но базар ненадолго.

— А о чём разговор? — как‑то недоверчиво поинтересовался Неволин.

— Он мне не докладывал. Он даже едет без меня. Это ваши заморочки.

Сучилин намеренно сказал, что Серёга приедет сам, один. Раньше по вечерам Серёга часто ездил без водителя — но не теперь, когда стал опасаться покушения. Однако Ян рассчитывал, что после исполнения, когда закрутится следствие, Немец сообщит, что Лихолетов ехал к нему в одиночку.

День, на который Сучилин назначил убийство, был средой.

Серёга до вечера работал в офисе. На улице возле машины, кряхтя, он сделал гимнастику, разгибая затёкшую поясницу, влез в салон, и они с Яном погнали: Серёга по‑быстрому заглянул в ресторан, где дёрнул коньячины с Виталей Уклонским, затем на почтамт за бандеролями, затем забрал Нельку с маникюра и распорядился рулить к дому, чтобы высадить её у подъезда. Только потом Лихолетов намеревался отправиться к Немцу.

— Серый, я лучше в машине подожду, пока ты с Немцем треплешься, — Нелька расстегнула шубу, устраиваясь на заднем сиденье «гелендвагена» поудобнее. — Чего тебе туда‑сюда мотаться? И на обратном пути вместе в супермаркет сходим, а то я всегда покупки одна таскаю, как лошадь.

Сучилин, не оборачиваясь, стискивал руль и надеялся, что Серёга всё‑таки не возьмёт Нельку с собой к Немцу. Серёга сосредоточенно распечатывал новую пачку сигарет, он курил «Парламент».

— Как угодно, котёнок, — ответил он. — Не скучно, так жди. Двигай, Ян.

«Гелик» бежал по тёмным февральским улицам Батуева, поворачивал на перекрёстках, обгонял автобусы и снегоуборочные машины, тормозил на светофорах. Ян думал, как он сейчас будет убивать своих пассажиров, взвешивал каждый шаг и каждый жест. Серёга курил, размышляя, о чём он будет говорить с Немцем после долгого отчуждения. Нелька вспоминала, что нужно купить в супермаркете: яйца, копчёную рыбу, сыр, и такой плоский грузинский хлеб, и носки Серому, и ещё, блин, так чипсов охота, но они вредные, может, тест на беременность взять, если на солёное тянет?..

«Гелик» осторожно пробрался между большим сугробом и сетчатым забором какого‑то долгостроя и остановился на расчищенной парковке. За сквером высилась девятиэтажная громада общаги, где сияли все окна.

— Мне тут подождать или как? — глухо спросил Сучилин.

— Надеюсь, не пристукнут меня за двести метров, — усмехнулся Серёга.

— Давай я пройду, оценю обстановку, — Сучилин не смотрел в глаза.

— Ладно, оцени, — Серёга вздохнул.

— Серый, обещай мне, что на полчаса и не больше, — попросила Нелька, рассматривая новые ногти при свете маленького плафончика на потолке.

Ян открыл дверь и выбрался из машины.

Сутулясь, он пошёл по дорожке через сквер к подъезду общаги. Горячие скулы студил приятный лёгкий морозец. Под подошвами мягко хрустело, снег понизу призрачно освещал пространство сквера, ледяные ветви синей паутиной заплетали тёмное небо. Вокруг — никого. Вдали справа налево и слева направо, накладываясь друг на друга, проносились огни улицы.

Стараясь не изменить очертаний спины, Сучилин достал пистолет.

Серёга как раз приспустил стекло, чтобы выбросить окурок, — и в этот момент услышал два хлёстких, звонких выстрела в сквере. В лобовое окно Серёга увидел, как впереди на узкой дорожке под деревьями Ян Сучилин, одетый в пуховик с лохматой опушкой капюшона, согнулся пополам и упал.

Серёге нельзя было бросаться к Сучилину, пока не выяснил, откуда вели огонь, но Лихолетов не вспомнил о тактике боестолкновений — те армейские навыки уже забылись; в сознании сработало другое: «афганец» «афганца» не оставит. Серёга вывалился из «гелика» и, пригибаясь, опрометью помчался к Яну, лежащему на тротуаре, добежал, упал на колени, схватил за плечо и перевернул на спину. Лицо у Яна было залеплено снегом, а глаза смотрели в глаза Серёге. Куда‑то под вздох Лихолетову упёрся ствол «стечкина».

Серёга сразу понял, что Ян сам и стрелял, имитируя покушение на себя.

Нелька, приникнув к окошку, вздрогнула от третьего выстрела. Серёга, что на коленях склонился над Сучилиным, дёрнулся и сунулся ничком.

Нелька помнила наставления Серёги, что при любом нападении ей надо лечь в машине на пол и никуда не соваться, но всё равно открыла дверь, выскочила и понеслась к мужикам, что кучей распластались на дорожке. Серёга там ворочался — видимо, раненый пытался что‑то сделать с Яном.

Нелька летела в распахнутой шубке, будто всполошённая птица, и за пять шагов до Серёги осознала, что это не Серёга шевелится, поднимая Сучилина, а Сучилин выбирается из‑под безвольного, обмякшего Серёги.

Ян снизу вверх смотрел на Нельку, на её красивое, испуганное, словно только что созданное лицо, и с натугой высвобождал из‑под Серёги плечо.