Как всегда и повсюду, вдруг появились и евреи, братья Бродские1061 (евреи из космополитичного города Броды) за несколько лет стали косвенными владельцами 60 000 десятин земли и 5–6 сахарных заводов. Я говорю «косвенными», так как по закону евреи не имели права быть землевладельцами, но обойти закон не составляло труда. Все это были акционерные общества с купцами-учредителями, носившими чисто русские имена, но акции были полностью в руках господ Бродских, Фишманов1062 и др.

Киев был центром сахарной отрасли, все сахарные магнаты владели виллами в Липках, аристократической части города, высоко, с видом на Днепр. Приблизительно в 1900 году годовое производство сахара в России составляло от 100 до 110 млн пудов, из которых около 60–70 млн потреблялись внутри страны, а около 40–50 млн шли на экспорт, главным образом в Англию, Скандинавию, Финляндию и т. д. Государственный налог на сахар поначалу составлял 50 коп. на пуд, потом 75 коп. и в конце концов 1 рубль. При экспорте правительство возмещало экспортеру 1 рубль на пуд, так что российский сахар продавался в Англии дешевле, чем в самой России.

Помнится, в свое время я изучал различные статистические сводки по потреблению сахара на душу населения в отдельных европейских странах, и оказалось, что наша бедная Россия чуть ли не самый незначительный потребитель собственного продукта.

Перед войной и революцией население России насчитывало около 175 млн человек, а потребляло оно 70 млн пудов сахара, то есть 0,5 пуда на душу населения в год, тогда как Англия потребляла 2,5 пуда на душу населения в год!

Ведь российское правительство искусственно протежировало вывозу экспортной премией в размере 1 рубль на пуд, в точности как сейчас чехословацкое правительство. Чтобы иметь иностранную валюту, оно форсирует экспорт своего сахара, ничуть не смущаясь, что собственному населению приходится дорого оплачивать свои потребности. Ведь в свое время Богемия поставляла сахар на всю Австро-Венгерскую империю, а ныне австрийцам остается только кусать локти, они не получают сахар из Богемии, ведь их валюта ничего не стоит, и богемский сахар в огромных объемах уходит в Швейцарию, Италию, Англию и Францию. Все новые страны, возникшие после войны – Финляндия, балтийские республики, Польша, Румыния, Сербия, Болгария и др., – пытаются посредством высоких ввозных пошлин заблокировать импорт крупных промышленных стран: Англии, Германии, Франции и др. Из этой же категории столь модный ныне сухой закон в Финляндии, Норвегии, Америке и т. д. Куда прикажете деваться крупным производителям вина, таким как Франция, Германия, Италия и Испания? При этом малым странам вроде Сербии, Болгарии и Греции экспортировать нечего, ибо они ничего не производят. Меня всегда удивляло, что великие державы так спокойно это терпят. С Америкой дело другое, но ведь можно бы и для янки повысить таможенные рогатки, а малым странам просто предъявить ультиматум.

Вообще страны, прежде входившие в состав России – Финляндия, Эстляндия, Курляндия1063, Литва и даже Польша, – вряд ли смогут существовать в долгосрочной перспективе без огромного российского рынка с внутренними районами Сибири и Центральной Азии. Лодзь, например, работала в свое время на всю Россию. Точно так же и Кренгольм, Штиглиц и др. в Эстляндии.

Возвращаясь к проблеме сахара, должен констатировать, что здесь участвовали лишь очень немногие немецкие имена. На юге я знаю только фирму «Ротермунд и Вейссе»1064, имевшую крупные землевладения и сахарные заводы в Харьковской губернии. В Петербурге же существовал один-единственный сахарный завод – Людвига Кёнига1065. Откуда он был родом, мне неизвестно, однако дела вел умело, так как вовремя превратил свою старую фабрику, до 1865 года перерабатывавшую сахарный тростник, в первоклассное производство российского свекольного сахара-рафинада. Произведенные им продукты отличались отменным качеством, а потому он десятками лет господствовал на рынке в Петербурге, Финляндии и Прибалтике.

С годами Кёниг сколотил очень крупное состояние, купил у князя Голицына в Харьковской губернии огромное имение1066, около 16 000 десятин, и построил там по новейшему образцу большой завод сахарного песка; имение и завод назывались Тростенец. Кроме того, он владел в Петербурге бумагопрядильной фабрикой, Товариществом Охтенской бумагопрядильной фабрики1067. После смерти он, говорят, оставил 75 млн рублей, его старшего сына Лео Кёнига1068 я хорошо знал по Бремену, где он, как и я, волонтером работал в одной из контор. Лео купил себе роскошную усадьбу на Боденском озере и под конец жизни жил там постоянно. Сейчас его тоже нет в живых, а в 1920 году, когда мы бежали из России в Финляндию, в вагоне для скота, в котором мы ехали из Москвы через Петербург в Териоки, я встретил его сына1069 – как и мы, он покидал страну без ничего. В свое время старика Кёнига называли сахарным королем, а старика Луи фон Кнопа – хлопковым королем. В Москве существовало несколько сахарорафинадных заводов с долевым участием фирм «Братья Борисовские»1070, «Сергеев и Романов»1071, «В. Генер и К°» и акционерного общества Московского сахарорафинадного завода, в котором участвовали «Вогау и К°», «Ценкер и К°», Катуар. Первые три в 1882–1883 годах обанкротились.

В городе Сумы (Харьковская губерния) крупный сахарорафинадный завод держал Гаротович, а в Туле – фирма «Братья Терещенко».

Вместе с Международным банком я по-крупному участвовал в большом сахарном и рафинадном заводе Товарищества Федоровских сахарных заводов, в Киевской губернии, дело шло блестяще, что там теперь, я не знаю.

В Петербурге имелось еще несколько бумагопрядилен: Екатерингофская1072, принадлежавшая Кнопам, Охтенская и «Новая бумагопрядильня», принадлежавшая англичанам1073. Эти фабрики, как и крупные Путиловские заводы в тяжелой промышленности, вагоностроительный завод и т. д., работали все на английском угле.

В Харькове немецкий паровозостроительный завод Гартмана построил совершенно новый русский паровозостроительный завод с участием Петербургского международного банка, Ротштейна и Вахтера (последний был представителем Гартмана). В Мытищах на Московско-Ярославской железной дороге Мамонтов в свое время построил вагоностроительный завод, кроме того, паровозы и вагоны поставляли Коломна и Мальцево1074.

В цементном производстве должен назвать фирму «Братья Липгардт»1075, которые купили старую фирму Бутенопа, затем Московскую цементную фабрику Вогау и рижскую – Шмидта. На юге работала Черноморская цементная фабрика1076.

Все эти грандиозные предприятия, которые я называл во всех своих письмах, над которыми работали столь многие поколения, задумывали, комбинировали, годами сражаясь с российским неведением, леностью и апатией, за несколько лет уничтожены бандой международных мошенников, убийц, воров! Главную роль, разумеется, сыграли евреи, и всё на