итоге мать и сын нашли компромисс, договорившись о том, что Пьеро будет признан законным сыном Энцо, но лишь после смерти Лауры. Нет сомнений в том, что к тому времени Пьеро уже был широко известен в Модене и что Лаура Феррари была чрезвычайно разгневана и уязвлена этим фактом. Всякий раз, когда она видела высокого молодого человека с квадратными плечами где-нибудь на заводе, она тут же начинала кричать «Ублюдок!», и Пьеро, кочевавший с одной непонятной работы на другую, взял привычку избегать ее любыми способами. Но несмотря на весь праведный гнев Лауры, Феррари продолжал придерживаться договоренности с матерью и после того, как ее тело упокоилось в семейном склепе в Сан-Катальдо.

Несмотря на срыв переговоров Феррари с Ford Motor Company, его деловые связи с Соединенными Штатами продолжали крепнуть, становясь все прочнее и прочнее. Благодаря серьезной дилерской сети, включавшей в себя таких персонажей, как Кинетти, Уильям Харра (игорный магнат Невады и по преимуществу коллекционер автомобилей, теперь заправлявший дистрибьюторским центром Ferrari на Западном побережье) и Джонни фон Нейман (калифорнийский гонщик и торговец автомобилями), акции Ferrari на американском рынке росли. Но для Кинетти наступала эпоха перемен. В конце 1950-х он пользовался всеми благами статуса эксклюзивного дилера марки на американских берегах, теперь же его франшиза с каждым днем теряла позиции. Было очевидно, что старые связи — казавшиеся нерушимыми, несмотря на все испытания, что выпали на их долю, и на все взаимные нападки двух партнеров — вот-вот будут разорваны. Понемногу семью Кинетти задвигали на второй план, и теперь Энцо Феррари обращался со своим старым другом как с каким-нибудь докучающим ему дилером из далеких краев. Дорожные машины «Ferrari» середины 1960-х были далеки от эстетического триумфа, но жажда европейской статусности в переживавшей бум американской экономике была неутолимой. К этому времени имидж Энцо Феррари уже раздулся до мистических величин. Обожавшие клиенты мнили его властным, но располагающим к себе ремесленником, с преданностью монаха трудящимся над своими горячо любимыми машинами. Недалекие провинциалы и не догадывались, что за последние три года он не раз, а целых три раза был готов без лишних церемоний распрощаться со своим бизнесом по производству дорожных машин, а теперь был занят попытками установить крепкие финансовые взаимоотношения с Fiat.

К 1965 году ему удалось договориться с громадным туринским конгломератом о сотрудничестве в процессе производства 2-литрового четырехкамерного мотора V6 для серийных автомобилей. Силовая установка, спроектированная Франко Рокки, должна была быть установлена в пару автомобилей «Dino»: среднемоторное купе с кузовом от Pininfarina, которое и по сей день держится в списке самых изумительных по своей красоте машин всех времен, и менее успешный переднемоторный двухместный аппарат. «Dino 206» с двигателем, установленным позади водителя, должна была продаваться как «Ferrari», несмотря на то, что производством двигателя занимался Fiat, а кузова — Pininfarina. Переднемоторная машина, получившая название «Fiat Dino», должна была продаваться без приставки «Ferrari» в имени, хотя двигатель у нее как раз шел под ярлыком «дизайн Ferrari». Проект был преимущественно Fiat’овским, но Феррари самолично отстаивал идею установки в машину 3-литрового оппозитного мотора, который был схож с двигателем, разрабатывавшимся для соревнований Формулы-1. Однако его производство обошлось бы слишком дорого и привело к тому, что автомобиль получился бы куда более быстрым и экстравагантным, что не соответствовало маркетинговой философии Fiat. Тот факт, что в машине были в большей степени реализованы планы Fiat, а не Ferrari, служит доказательством того, что семья Аньелли и ее монструозная фирма стали оказывать колоссальное влияние на судьбу Ferrari, которое в будущем приведет к полному поглощению компании из Маранелло. Именно этого, утверждают близкие Феррари, он и хотел все это время, а Мекомы и Ford были лишь наживкой, необходимой для заманивания Fiat в переговоры о слиянии.

Джон Франкенхаймер, 35-летний американский режиссер, находился в тот момент на пике своего влияния в Голливуде: за последние три года он создал три коммерчески успешных фильма: «Кандидат от Маньчжурии», «Семь дней в мае» и «Любитель птиц из Алькатраса», каждый из которых снискал большой успех у критиков. Страстный автомобильный энтузиаст, Франкенхаймер взялся за амбициозный проект по созданию крупнобюджетного фильма о Формуле-1 под названием «Гран-при». Он должен был сниматься в нескольких локациях по всей Европе по ходу гоночных сезонов 1965 и 1966 годов, и Франкенхаймер, искавший возможности посотрудничать с Феррари в рамках съемочного процесса, отправился в Маранелло для встречи с «Коммендаторе». Одна из ролей в фильме отводилась итальянскому актеру-ветерану Адольфо Чели, который должен был играть персонажа, беззастенчиво списанного с Феррари, а потому режиссеру было желательно, а то и вовсе необходимо, заручиться благословением самого Ingegnere.

Отказ был незамедлительным. Феррари ни при каких условиях не станет помогать в создании фильма, невзирая на все настойчивые мольбы Франкенхаймера. Позиция Энцо не менялась вплоть до осени того же года, когда Франкенхаймер вернулся, чтобы показать отснятые на Гран-при Монако 45 минут пробного материала. Феррари понял, что Франкенхаймер проницателен и достаточно критично воспринимает автоспорт, однако относится к нему с большой симпатией — и только тогда Энцо разглядел потенциал возможного сотрудничества. Франкенхаймер бегло говорил на французском, что помогло ему за несколько долгих ужинов в «Cavallino» убедить Феррари в том, что его машины и его любимый спорт предстанут на большом экране в выгодном свете. Франкенхаймер вспоминал, что за одной из продолжительных трапез их разговор свелся к дорожным автомобилям марки и раздражавшей Феррари проблеме с кондиционерами. Энцо сокрушался, что его американские клиенты непременно хотели иметь в машине этот докучливый, дорогостоящий и отъедающий мощность аксессуар, тогда как его европейские лоялисты от него отказывались. Что же делать? — стонал он. Устанавливать кондиционер на маленькую партию автомобилей, но лишать этой опции все остальные было бы слишком дорого. Франкенхаймер нашел решение. Почему бы, предложил он, не установить кондиционер на все машины марки, предоставив клиентам возможность выбирать — использовать опцию или нет? Феррари пришел в восторг от такого решения и незамедлительно внедрил его на нескольких линейках своих машин. Он также проникся уважением к картине и в конечном итоге даже разрешил Франкенхаймеру снять несколько сцен на территории завода. В эпической финальной гонке фильма одна из звезд картины, Ив Монтан, по сценарию погибала в Монце за рулем машины, в которой невозможно было не узнать «Ferrari».

INGEGNERE НЕ ВОЗРАЖАЛ ПРОТИВ ЭКРАННОЙ ГИБЕЛИ ПИЛОТА ПО ХОДУ ГОНКИ, НО БЫЛ НЕПРЕКЛОНЕН В ДРУГОМ: ОН ТРЕБОВАЛ, ЧТОБЫ НИ ОДНА ИЗ ЕГО МАШИН НЕ БЫЛА ПОКАЗАНА ПРОИГРАВШЕЙ НА ТРАССЕ.

В конце концов Феррари не только дал свое добро на фильм, но даже на несколько дней перебрался в Монцу, где шла съемка последних сцен картины. Его явно заинтриговал блеск и гламур, окружавший создание многомиллионного