Чтобы не поразить свои самолёты, наши зенитчики прекратили стрельбу по самолётам противника и переключили орудия для борьбы с танками.

Генерал-майор Баскаков докладывал:

— Противник перешел в наступление по всему фронту. Бахаров ведет сильный огневой бой. Из 50 прорвавшихся танков противника уничтожено 20, остальные повернули назад.

— Володя, — горячо заговорил командующий. — Наступает кризис боя, и его нам надо во что бы то ни стало выдержать, назад ни шагу! Так и передай Захарову. Сгорим, но ни метра назад. Ты откуда говоришь?

— Из танка. Ничего не вижу — сплошная дымовая завеса. Гвардейцы удерживают рубеж. Стоим твердо и будем стоять, — закончил Баскаков.

Снова разрывы бомб заметались по полю. Противник повторил авиационный налет на Прохоровку. Вражеские танки продолжали атаку. Ценою многих „факелов“, остающихся по пути движения, большая группа танков, в голове которой двигались „тигры“, вклинилась в нашу оборону на первом фланге армии. Завязался упорный бой.

Отданы распоряжения на переброску резервов из второго эшелона армии. Командующий расстегнул ворот кителя, вытирая платком большой, высокий лоб, спросил:

— Какое сегодня число?

— Двенадцатое июля, товарищ генерал, — ответил, улыбнувшись, начальник оперативного отдела штаба полковник Ф. М. Белозеров.

— Ну и денёк! — сняв очки и протерев стекла, добавил: — Надо отдать справедливость противнику — действует слаженно и напористо»[359].

Отлакированные воспоминания участников тех событий пестрят красочными описаниями «сквозных атак» и «лобовых; столкновений двух стальных гигантов». Читая их, создается впечатление, что танковые соединения гвардейской армии П. А Ротмистрова и корпуса П. Хауссера на поле юго-западнее Прохоровки, пересечённом множеством больших и малых оврагов, подобно кавалерийским эскадронам на степных просторах, мчались навстречу друг другу и, слившись в единое целое, ожесточенно истребляли друг друга. И этот смертельный поединок больше напоминал не бой войсковых групп, а традиционную русскую забаву — кулачный поединок «стенка на стенку» — шел весь день 12 июля. Приведу отрывок лишь из одной книги мемуаров. Вот как описывал начало атаки П. А. Ротмистров:

«Смотрю в бинокль и вижу, как справа и слева выходят из укрытий и, набирая скорость, устремляются вперед наши славные „тридцатьчетверки“. И тут же обнаруживаю массу танков противника. Оказалось, что немцы и мы одновременно перешли в наступление. Я удивился, насколько близко друг от друга скапливались наши и вражеские танки. Навстречу двигались две громадные танковые лавины. Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18-го корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную их атаку»[360].

Оставим на совести автора эту красивую, но далекую от реальности зарисовку. Теперь уже нет сомнения в том, что легенда о грандиозном встречном танковом побоище с участием сотен боевых машин была придумана и тиражировалась на протяжении десятков лет с одной лишь целью — спрятать лобовую по форме, бездумную и самоубийственную по сути атаку, предпринятую без должной разведки и подавления огневых средств артиллерией и авиацией на подготовленный противотанковый район противника. Первые 2–2,5 часа контрудара 5-й гв. ТА никаких сквозных атак не было и быть не могло. Противник встретил наших танкистов массированным огнем с места, с оборудованных и пристрелянных огневых позиций, чем в значительной степени и переломил ситуацию в свою пользу.

Ни в одном оперативном документе найти подтверждение этой придуманной «были» не удалось. Хотя основные приказы и распоряжения в этот момент отдавались по радио и при личных встречах командиров, штабы разных уровней слали боевые донесения и оперативные сводки достаточно регулярно. Поэтому есть возможность определить участки, где в действительности подразделения наших бригад вели бои с танками Дивизий СС, и примерное время начала этих поединков.

До 13.00 главные силы 18-го и 29-го тк вели боевые действия с частями лишь одной дивизии СС — «Лейбштандарт» В этот период они понесли основные потери в технике — не менее 70 % от вышедших из строя в течение всего дня. Исключение составили: сводный батальон капитана Чекранова из 25-й тбр 29-го тк, который в 12.00 атаковал «Дас Райх», и 36-й гв. оттп под командованием майора Плисова из 18-го тк, вступивший в бой с частями дивизии «Мёртвая голова» в районе западных окраин Андреевки, а затем и в Васильевке. Лишь после полудня ситуация начала меняться, да и то незначительно.

Первый удар бригад двух советских корпусов, выглядевший как одна единая атака, продолжался примерно до 11.00 и закончился переходом к обороне 29-го тк. 18-й тк в это время всё ещё пытался взять свх. «Октябрьский», а часть его танков, поддерживая пехоту, вела бои в сёлах по левому берегу реки. Через 30–40 минут наступление корпуса И. Ф. Кириченко вновь возобновилось, оно состояло из нескольких атак и длилось примерно до 13.30–14.00, пока свх. «Октябрьский» не был полностью взят. Все эти атаки эсэсовцы отражали в основном огнём штатных средств ПТО 2-го грп СС, усилиями групп гренадеров-истребителей танков при существенной поддержке танкового полка «Лейбштандарт». Его машины находились за противотанковым рвом и вели огонь с места как неподвижные огневые точки. С определённой долей уверенности можно утверждать, что единственным его подразделением, которое вступило во встречный бой с нашими танками и участвовало в сквозной атаке в этот момент, — была 7-я рота. Как уже упоминалось, её командир Риббентроп вывел семь оставшихся в роте «четвёрок» на восточную сторону рва, где они, маневрируя, вели огонь по танкам 32-й и 31-й тбр не только на средних дистанциях, но и непосредственно в боевых порядках их подразделений, когда те ворвались на высоту. После отражения очередной атаки оставшиеся три неподбитые машины этой роты отошли сначала к совхозу, а затем и за противотанковый ров. За противотанковым рвом, в районе стыка левого крыла 2-го грп СС и правого фланга разведбатальона, находились и четыре «тигра», которые к утру 12 июля остались в 13-й тяжёлой роте «Лейбштандарт». Их экипажи также вели огонь вначале с дальних дистанций.

Применённая противником тактика была оптимальной в тех условиях. Танковый полк «Лейбштандарт» к этому моменту понёс существенные потери. Командир дивизии рассчитывал утром 12 июля использовать основную часть боевых машин, после начала атаки 1 — го грп СС на Прохоровку с юга, компактно в качестве бронированного тарана, а другую часть как собственный подвижной резерв. До этого времени танки находились за боевыми порядками пехоты. И когда началась атака 18-го и 29-го тк, то главная задача частей «Лейбштандарт», находящихся перед их фронтом, была отразить ее огнем всех имеющихся средств, что и делали эсэсовцы. Двигать шестьдесят танков навстречу 150 несущимся на полном ходу «тридцатьчетверкам» и «семидесяткам» у Т. Виша не было никакой необходимости. Самой трудной задачей для него было удержать на своих позициях 2-й грп СС. Он уже имел опыт отражения массированных танковых атак русских, в том числе и в ходе операции «Цитадель», хотя и не столь многочисленных. Сделать это в тех условиях было возможно, лишь сосредоточив весь огонь танков вместе с ПТО гренадерского полка X. Красса по передовым подразделениям танкового клина 5-й гв. ТА. Тем самым сбить темп атаки и не допустить прорыва в глубь обороны. Полностью остановить наши бригады перед позициями пехоты не удалось. Часть бригад прорвалась на выс. 252.2, но значительное число их танков было выведено из строя, а управление нарушено. Это облегчило гренадерам Красса задачу удержания рубежа свх. «Октябрьский» — выс. 252.2.