— Ба, такое часто случается! Многие не могут быстро выдавить из себя это! Не волнуйтесь. Я вру так хорошо, что порой сам не могу понять, правда это или нет. Идите, а я приготовлю для вас рыбу. Ответьте природным позывам, брат мой, — грубо пошутил папаша Одноглазый.

Аньян вышел через заднюю дверь таверны и быстро направился к деревянному сараю, в котором была вырыта яма для отправления нужды. Перепрыгнув через низкую стену, он очутился на улице, параллельной улице Поаль-Персе. Приподняв рясу двумя руками, он пустился бежать.

Вторым преимуществом «Одноглазого кота» было его местонахождение: таверна располагалась в ста туазах от лавки лютниста Дени Лафоржа. Даже не переведя дыхание, он толкнул дверь.

Лафорж склонился над лирой со сломанной широкой кол-ковой коробкой. Он поднял голову и машинально улыбнулся. Аньян не стал утруждать себя объяснениями и сразу взял быка за рога:

— Они вас ищут. Доминиканец-инквизитор и миряне. По их описанию я сразу понял, что речь идет о вас.

Лютнист побледнел, а это значило, что он был готов к этому известию.

— Боже всемогущий, — прошептал Сульпиций де Бра-беф. — Значит, это никогда не кончится.

— Они пытаются заставить всех поверить, будто вы опасный еретик. Если они вас арестуют, они запрячут вас в тайный застенок, и никто не сумеет вам помочь. Что касается свидетельств против вас, они их сфабрикуют. У них большой опыт. Я не знаю, почему они столь упорно вас ищут, но у нас нет времени обсуждать это. Вот вам мой совет: бегите как можно быстрее. Полагаю, моя ложь немного задержала их.

Бывший монах из монастыря Валломброзо внимательно посмотрел на Аньяна.

— Почему вы мне помогаете? Вы доминиканец, а если они узнают о вашем предательстве...

— Во имя любви к Богу, брат мой. Чтобы жил Свет.

С этими словами Аньян помчался со всех ног к таверне «Одноглазый кот». Деревянные подошвы его сандалий скользили по неровной мостовой, но он не обращал на это внимания. Ему казалось, что у него выросли крылья, что его несет неведомая сила. Он, тощий и тщедушный человечек, даже не запыхался, когда опустился на стул. Папаша Одноглазый успокоил Аньяна. Никто не осведомлялся о нем во время его короткого отсутствия.

Вопреки радостным заверениям папаши Одноглазого, граничившим с лукавством, от стряпни исходил душок, свидетельствовавший, что рыба пролежала на лотке торговца весь базарный день. Несмотря на имбирь, кардамон и добрую порцию кислого вина, благодаря которым папаша Одноглазый надеялся уничтожить душок, рыба источала подозрительный запах. Ну и пусть! Победа только разожгла аппетит Аньяна.

Когда через час клирик вышел из таверны, тень проследовала за ним до Дома инквизиции.

С заговорщической улыбкой на губах Аньян сел за свой рабочий стол. Сегодня вечером он тоже сыграл с ними шутку.

Улица Сент-Амур, Шартр, октябрь 1306 года

Этим ранним утром мадам де Нейра велела позвать к себе в спальню Матильду. Одетая в тончайшую ночную сорочку, она нежилась в постели. Белокурые волосы делали ее похожей на добрую фею. Прежде чем приступить к серьезному разговору, она уточнила:

— Я подумала, что в спальне нас никто не сможет подслушать, моя дорогая. Анжелика ни в коем случае не должна знать об истинной цели нашего союза.

— Даю вам слово, мадам, — ответила Матильда, радуясь, что скрепленный договор касался только их двоих.

— Устраивайтесь рядом со мной.

Матильда села на кровать, зачаровано глядя на молочно-белую кожу рук мадам де Нейра.

— Вчера я получила сведения, которых мне до сих пор не хватало. Моя милая, вы скоро сможете отомстить за себя. Вы заслужили свой реванш. Я должна уехать на два дня, чтобы закончить свои дела. Как только я вернусь, я подробно объясню вам, чего жду от вашей ко мне дружбы. Подумайте, Матильда... Подумайте о том, что вскоре весь мир будет у ваших ног.

«Правда, тебе придется отравить собственную мать, — мысленно добавила мадам де Нейра. — И только посмей меня одурачить, глупая гусыня!»

Мадам де Нейра пришлось радикально изменить свой план. Ведь первоначально она просто предлагала Матильде испортить будущее ее матери. Убийство и стремление погубить кого-либо разделяла огромная пропасть. Мадам де Нейра придется вести тонкую игру, чтобы убедить Матильду, будто через эту пропасть можно спокойно перешагнуть. Впрочем, она твердо знала, что для Матильды превыше всего были ее собственные интересы. Для того, кто попрал Божьи законы и законы человеческие, пусть не такие суровые и, главное, более расплывчатые, значение имеет только первое хладнокровное убийство. Этому есть лишь одна-единственная альтернатива. Постоянные угрызения совести, медленно, но верно разрушающие душу. Те самые угрызения, которые уже давно терзали Гонория Бенедетти. Или своего рода мятежное упоение. Преступить черту, сдерживавшую всех остальных. Последующие убийства становятся лишь обыкновенным повторением, рутиной.

— Вскоре вы предстанете перед своей матерью как любящая и раскаявшаяся дочь. Держу пари, что она уже отчаялась вновь увидеть вас и поэтому поверит всей вашей лжи. Прекрасное дельце в перспективе. Как мне будет вас не хватать, моя дорогая! — жалобно простонала мадам де Нейра, хватаясь своей изящной рукой за сердце. — Однако не будем огорчаться. Речь идет о короткой разлуке. Вскоре мы вновь будем вместе.

Через полчаса Матильда вышла из спальни своей благодетельницы. Она была настолько счастлива и возбуждена, что не заметила, как за высокий сундук быстро спряталась маленькая тень. Присев на корточки Анжелика, гневно поджав губы, ждала, когда смолкнет эхо шагов. Потом она выпрямилась во весь рост.

— Посмотрите, мадемуазель, что я вам приготовила. Черная нуга с кусочками лесных орехов и миндаля, приправленная корицей. Вечером она прекрасно дополнит вашу мальвазию.

Какой же глупой была эта девчонка! Сколько раз можно ей повторять, что барышня из общества никогда не опустится до того, чтобы вертеться на кухне среди горшков и котелков!

Разумеется, эта девчонка была всего лишь нищенкой. Однако она, несмотря на покрывавшую ее с ног до головы грязь, сумела удостоиться неслыханной чести: на девчонку обратила внимание сама мадам де Нейра!

После того как ее покровительница уехала ранним утром, раздражение Матильды только усиливалось. Анжелика со своей навязчивой заботой действовала ей на нервы, почти доводила до слез. Девочка буквально рассыпалась в любезностях. Впрочем, после их недавнего объяснения она старалась не выводить Матильду из себя и реже попадаться ей на глаза. Правда, без особого успеха, поскольку само ее существование приводило Матильду в отчаяние.

Матильда, знавшая, что через несколько дней избавится от ее общества, заставила себя быть более учтивой с Анжеликой.

— Как это любезно с вашей стороны! Нуга. Одна из моих маленьких слабостей.

Анжелика зарделась от счастья и присела в реверансе. Она положила деревянную ложку рядом со стаканом мальвазии.