Ринго не прочь вспомнить битловские годы, говорит, что они тоже были счастливые, но вернуться туда не жаждет. «У меня много добрых воспоминаний. Я бы не хотел их вычеркивать. Но и повторить не хотел бы. В двадцать лет все это было замечательно. В сорок пять я бы не смог. И вообще, это же только восемь лет моей жизни. И всё».

В те далекие дни он мечтал оказаться в школьных учебниках, и, по сути, его мечта осуществилась. «Получилось так, что „Битлз“ переходят от поколения к поколению. Этого уже не остановить. Но меня подташнивает от нынешней коммерциализации „Битлз“. Мне жалко детей, с которых дерут деньги за новые сувениры. А еще какие-то люди крадут золотые диски и продают японцам по тринадцать тысяч фунтов… Тут мне на днях прислали книгу, она уже была подписана Джоном, Полом и Джорджем. Хотели, чтоб я тоже подписал. Я и подписал, и добавил: „1985 год“. Знал, что это срежет цену. Теперь не скажешь, что это подлинный автограф 1960 года».

Ринго — единственный из оставшихся битлов, кто не написал ни одной книги и не позволил другим писать про свою жизнь и музыку.

Недавно Джордж подарил ему том в кожаном переплете. На обложке значилось: «Ринго Старр: величайший барабанщик на свете». Внутри все страницы были пустыми.

«Джордж сказал: начни писать, заполни ее. А я не написал даже „1 января“. Я никогда не напишу книгу про то, как был битлом. Напишешь, что в такой-то день мы выпили три чашки чаю, но потом кто-нибудь скажет: а вот и нет, четыре. Я знаю то, что знаю, ну и все. Еще не хватало».

Ринго упустил время, когда подрастали его дети, — в семидесятых он в основном колесил по свету, — но теперь он к детям гораздо ближе. Его первенцу Заку уже девятнадцать, второму сыну Джейсону — семнадцать. Оба пошли в известные привилегированные английские школы Хейлибери и Хайгейт. Его четырнадцатилетняя дочь Ли еще ходит в школу при Куинз-колледже на Харли-стрит в Лондоне. «Я платил за все лучшее, а толку чуть. Оба мальчика в шестнадцать заявили, что хотят бросить школу. Ну что тут скажешь? По мне, лучше б они остались, но я сам ушел из школы в тринадцать».

Оба его сына барабанщики. Ринго считает, у Зака получается очень здорово, да и Джейсон был бы неплох, если бы не его застенчивость. «Я уже говорил Джейсону, что надо это перебороть, если он хочет выступать на сцене. На днях он пришел и сказал, что у него есть идея. Он будет играть в комнате на барабанах, его снимут на видео, а потом покажут запись под выступление группы. Он все очень тщательно продумал.

Зак постоянно ищет новую музыку и таскает мне — думает, я этого еще не слышал. Например, найдет кассету с блюзом и говорит: папа, послушай. Или какой-нибудь соул — папа, послушай, как здорово. Конечно, он зовет меня „папа“. Я ведь ему папа. Недавно обнаружил что-то потрясающее, поставил мне — а это Рэй Чарльз. Нет, я от этого не чувствую себя старым, хотя Зак и называет меня „старый хиппи“. Мне просто забавно».

Сегодня [в 1985 году] Зак играет с группой Night Flight, но дела у них идут не очень. Когда Зак только начинал, ему очень не нравилось быть сыном Ринго, — во всяком случае, он злился, что его постоянно связывали с именем отца.

«В газетах писали: „Зак Старр, сын Ринго Старра“, и это его бесило. Я ему говорил, что не звонил в газеты и не просил их вставить мое имя, но Зак, кажется, считал, что я и впрямь виноват. Он просто не понимал, как работают газеты. А однажды пришел и говорит: по-моему, группа меня использует только ради имени. „Сын, — сказал я, — тебе еще многому предстоит научиться“».

Некоторое время Зак жил с Ринго и Барбарой в «Титтенхёрст-Парке», но это приводило к ссорам.

«Ну, обычные свары между родителями и детьми. Наверняка у тебя тоже были. Я всегда любил Зака, я это знаю, но мне не нравилось его отношение. Когда мы жили вместе, не получалось дружить. В конце концов однажды мы поссорились, и я вышвырнул его из дома. Глупо и банально. Мы жили с подростком, а он нас игнорировал. Ел и спал в доме, но с нами не разговаривал. И я его выгнал. Он пропал на полгода, а потом вернулся. Сейчас живет отдельно в коттедже, и между нами все гораздо лучше».

В феврале 1985 года Зак позвонил Ринго в лондонский офис и спросил, когда тот вернется домой с работы.

«Я сказал, что не знаю. Наверное, около половины восьмого. Зак сказал: „Загляни, у меня для тебя сюрприз“. Я думаю: наверное, ему контракт на запись предложили. А когда приехал домой, выяснилось, что в то утро он женился…»

Ринго смеется. А его это не тревожит, что девятнадцатилетний сын без работы и профессии женился на девушке на шесть лет старше?

«Ни капли. Сару [Меникидес] мы уже знали. Не ожидали, что они поженятся так скоро, но я был рад, что Зак это сделал втайне, без всякой шумихи. Я доволен. Сара очень милая. Они из разного теста, но и мы с Барбарой тоже, ничего страшного. Барбара не музыкальна, рано ложится спать. И вообще, она тихоня, а вышла замуж за рок-ударника. Сам понимаешь, какой в этом деле грохот. И у Сары та же история».

Хотя свадьба прошла без огласки и фотографий в газетах, Ринго знает, что следующую стадию едва ли удастся сохранить в тайне.

«Я им буквально вчера говорил про их „мирового“ ребенка. Когда они соберутся завести ребенка, он попадет в мировые новости. Я считаю, это великолепно. Просто сказочно. Я смерть как хочу быть дедушкой. Забалую внука по самое не могу. Конечно, будет мальчик. Я Заку уже сказал. И пускай назовут его Ричардом в мою честь. Но им это имя не особо нравится.

Когда родился Зак, я хотел назвать его „XL“. Мне казалось, имена — это скучно. Лучше буквами. Но Морин отказалась. Сошлись на коротком имени, которое нельзя сократить. И старый ковбой, живущий во мне, придумал имя Зак.

Да, я знаю, что в имени Джейсон два слога, но обычно мы зовем его Джей. Он теперь на дюйм выше меня — ну, это он так говорит, но я не согласен. Зак примерно моего роста. Это я тоже отрицаю. Я выше их обоих, и так будет всегда».

Интересно, состоятся ли дети Ринго как поп-музыканты. У Пола уже трое детей, которым только предстоит появиться на публике, и, возможно, кто-то из них унаследует его талант, как Пол унаследовал что-то от своего отца. К 1985 году из второго битловского поколения наибольших успехов достиг Джулиан Леннон — он уже выпустил удачный альбом, его песня попала в топ-20. В его голосе слышна тональность Джона, и он неплохой мелодист.

Но, как прекрасно понимает Ринго, мир больше всего расшевелит появление третьего битловского поколения. Пока это трудно представить, но уже совсем скоро тоненький голосок произнесет: «Мой дедушка — битл».

После распада «Битлз» Джордж стартовал блистательно, явно благодаря судьбу, что наконец-то остался один, стал хозяином своей судьбы, может полностью отдаться своим увлечениям — индийской музыке и мистицизму. Его альбом «All Things Must Pass», вышедший в 1970 году, получил самые лестные оценки, как и «The Concert for Bangla Desh» (1971). Удалось собрать очень много денег на нужды беженцев — около десяти миллионов долларов, — хотя не обошлось без судебных разбирательств. У Джорджа возникли юридические проблемы, когда в «My Sweet Lord» услышали «подсознательный плагиат» из чьей-то песни. Дело тянулось годами, рассматривалось в Британии и в США, и в конце концов на Джорджа наложили большой штраф. А к тому времени — о, ирония судьбы — ему пришлось выплачивать деньги компании не кого-нибудь, а Аллена Кляйна, которая к тому времени купила права на оригинальную песню, откуда Джордж якобы заимствовал[250].