– Я не думаю, что нам есть еще о чем говорить, господин комиссар! Прошу вас покинуть мою квартиру.

– А если я этого не хочу?

– Тогда уйду я. И вызову полицию. Вам должен быть известен состав такого преступления, как незаконное вторжение в жилище.

Риттер сняла с вешалки пальто и, пробежав мимо него, выскочила из двери. Этот упрямый баран!

Она была уже внизу, у двери подъезда, когда услышала на лестнице шаги. Неужели он решил устроить погоню? Это было в его духе!

***

Он знал, что преследование будет нелегким. Но то, что ей и в самом деле удастся сбежать от него, ему даже не приходило в голову. Сначала он подумал, что это всего лишь глупая шутка с ее стороны и что она сейчас вернется. Или вернется чуть позже, действительно в сопровождении нескольких полицейских! Ближайшее отделение полиции находилось сразу за углом на Паульштрассе. Рат тихо выругался, выбежав из квартиры, чтобы устремиться за девушкой. Выскочив из дома, он огляделся по сторонам. В одном конце Шпенерштрассе возвышалась следственная тюрьма Моабит, в другом – арки городской железной дороги. Шарли нигде не было видно.

Комиссар добежал до ближайшего угла Меланхтонштрассе, которая напрямую выходила на Паульштрассе. Сразу за углом находилось 28-е отделение. Но и здесь Шарлотты не было видно. Он повернулся и неожиданно увидел ее черное пальто, которое мгновенно исчезло на Кальвинштрассе. Она шла вниз, в направлении Шпрее. Рат помчался за ней. Теперь он, по крайней мере, видел ее.

Он догнал беглянку перед небольшим мостом, который вел к вокзалу Бельвью, и так крепко схватил ее за руку, что она не могла высвободиться.

– Отпусти меня! – прошипела Риттер. – Ты делаешь мне больно!

Она обратилась к нему на «ты»! Гереон ликовал.

– А сейчас послушай меня! – Он запыхался и тяжело дышал. Стенографистка сопротивлялась, как дикая лошадь, и на них уже начали обращать внимание прохожие. – Ты так просто от меня не уйдешь!

– Но ты же видел, что мне это удалось! Какой ты отвратительный тип!

– Если ты этим хочешь мягко намекнуть, что я тот, кто испоганил наши отношения, не старайся, я и сам это знаю! И если бы я смог открутить время назад, я бы сделал это. Мое стремление делать из всего тайну было…

– Ты все у меня выведал! Ты меня использовал! Ты лицемерно уверял меня в каких-то чувствах! И ты еще удивляешься, что я не хочу тебя видеть? Уйди с глаз моих! Достаточно того, что я тебя терплю в Управлении.

– А теперь просто послушай! Это все, о чем я прошу. Я не должен был так с тобой поступать, мне надо было поговорить с тобой откровенно. И именно это я хотел бы сейчас сделать, я хотел бы поговорить! Я хочу все тебе рассказать! Открыть тебе столько тайн, что у тебя закружится голова.

– Если ты надеешься меня вернуть, если это всего лишь дешевая уловка, с помощью которой ты намерен меня уломать, забудь это! – Девушка сверкнула на Рата глазами.

– Я хочу только одного: поговорить с тобой. Речь идет не о нас, а обо мне. Я не знаю, что еще…

– С чего ты взял, что я буду тебя слушать?

– Я могу тебя только об этом попросить.

– Почему именно меня?

– Ты единственный человек в этом городе, которому я доверяю. Я настолько глубоко увяз в дерьме, что не припомню, когда такое было. Я…

– Не в обиду будь сказано, Гереон, но именно так ты и выглядишь в данный момент: обгаженным.

Комиссар удивленно посмотрел на Шарлотту. Какое-то время она еще оставалась серьезной, но потом у нее приподнялись уголки рта, и на ее щеке постепенно стала образовываться привычная ямочка. И в этот момент Рат понял, что она его выслушает.

Как долго он ждал этой улыбки!

До этого в своем гостиничном номере он бегал взад и вперед, как тигр в клетке. Когда действие кокаина постепенно прошло, он почувствовал, как его вновь охватила усталость. Но Гереон не мог успокоиться. Встреча с Бруно Вольтером засела у него в печенках. Он задыхался от ярости на него и на свое собственное бессилие, он совершенно растерялся и не знал, что делать. Молча наблюдать, как убийца каждый день приезжает в Управление и, улыбаясь, занимается своей работой, как будто ничего не произошло? Как он и дальше будет играть роль полицейского в белом жилете?

Или Рат должен вынести свое обвинение? Прокурор потребует доказательств, которых у него не было. При этом он скомпрометировал бы сам себя. И в конечном счете Вольтер повернул бы все таким образом, что они повесили бы на признавшего свою вину Гереона Рата еще и убийство Йенике. Подходящий мотив легко бы нашелся: ассистент по уголовным делам догадался, что комиссар Рат закопал святого Йозефа, и поэтому Рат его убил. Это было похоже на правду. И звучало достаточно убедительно.

Гереон устал до изнеможения. Его бой в одиночку был теперь бесполезен. Ему была необходима помощь. И в голову ему пришел только один-единственный человек, которому он мог бы довериться. Так что он запер свою гордость в шкафу и поехал к Шарли.

Когда они шли по дворцовому парку на другом берегу Шпрее, уже смеркалось. Их вполне можно было опять принять за любовную парочку, пусть даже они ею и не являлись.

Рат рассказал стенографистке все.

Как он на свой страх и риск занимался расследованием по делу Кардакова, как на него напал Вильчек и как этот мошенник погиб, как он закопал труп и потом «причесал» следствие. Как в итоге сложилась эта странная сиуация, что он был единственным, кто знал, что Штефана Йенике застрелил Бруно Вольтер.

Гереон даже не стал скрывать историю с кокаином и случай со смертельным выстрелом в Кёльне, хотя он и не имел никакого отношения к произошедшим только что событиям. Только об одном он умолчал: о своем странном свидании с Элизабет Бенке.

Шарли молча слушала. На ее лице больше не было и следа улыбки.

– Мне кажется, я бы выпила сейчас кофе, – сказала она, когда комиссар закончил свой рассказ. – Да и у тебя такой вид, что тебе тоже не повредила бы чашечка. Если не три.

***

Фройляйн Риттер и в самом деле была шокирована. Вообще-то она думала, что ее уже ничто не может больше удивить с тех пор, как она стала работать в полиции. Но то, что рассказал ей только что Гереон, лишило ее дара речи.

Они молча шли назад на Шпенерштрассе. Уже зажглись уличные фонари.

– А я уже хотела объявлять вас в розыск, – сказала Грета, когда они вернулись. Шарлотта видела, насколько ее подругу разбирало любопытство. Она сделала ей знак незаметно от Гереона, и Грета исчезла в своей комнате.

– Ты голоден? – спросила Шарли, хлопоча у плиты и ставя на огонь воду для кофе. Когда она увидела Рата сидящим за столом и напоминающим утомленного вояку после проигранной битвы, в ней пробудился материнский инстинкт. Кофе, похоже, действительно пойдет ему на пользу. У него был такой усталый вид, что казалось – он вот-вот упадет со стула.