И он вышел.

– Такой суеты я не видел с того дня, как рыжики выгнали из города наших солдат, – шепнул Эалстан Сидроку.

– Интересно, может, Сеолнот сам и наложил эти чары? – предположил тот, кивнув. – Так он может выставить себя важной персоной и заодно показать всем, что думает об альгарвейцах.

Об этом Эалстан не подумал. И не успел подумать, потому что линейка мастера Агмунда звонко щелкнула Сидрока по спине.

– Тишина в классе! – рявкнул учитель. Сидрок бросил злой взгляд на Эалстана – тот заговорил первым, но не попался.

– Раз у тебя так чешется язык, – продолжал Агмунд, отчего физиономия Сидрока мученически скривилась, – просклоняй-ка мне глагол «нести» во всех временах.

Сидрок, конечно, запутался. Эалстан на его месте тоже запутался бы – глагол этот был одним из самых неправильных в альгарвейском и менял основы как перчатки в зависимости от времени. Агмунд тем не менее продолжал мучить Сидрока, пока не вернулся чародей, и только тогда отступился, решив, очевидно, что кузен Эалстана все равно не сможет сосредоточиться на грамматике.

– Посмотрим, посмотрим, – весело промурлыкал Сеолнот. Он вытащил из мешка пару камней: один бледно-зеленого оттенка, другой похожий на серую гальку. – Хризолит, изгоняющий заблуждения и фантазии, и камень, на древнем наречии именуемый «адамас », дабы одолеть врага, безумие и отраву.

– Адамас, – эхом отозвался Агмунд. – Как это будет по-альгарвейски?

– Не знаю и знать не хочу, – ответил Сеолнот. – Не самый полезный язык в нашем ремесле, так-то вот.

Агмунд злобно глянул на него. Если учитель волшебных наук и заметил это, то не откликнулся никак. Эалстан хихикнул – осторожно, про себя.

Постучав камушками друг о друга, Сеонлонт начал читать заклинание – на классическом каунианском, отчего Агмунд молча заскрипел зубами. Указывая на оскорбительную надпись, чародей выкликнул повелительно какое-то слово. Буквы вспыхнули ярким пламенем. Эалстан решил, что сейчас они пропадут, но надпись продолжала полыхать самым настоящим огнем. Доску заволокли клубы дыма – похоже было, что занялась стена.

Сеолнот вскрикнул снова – теперь от ужаса. Агмунд – от гнева.

– Олух ты безрукий! – взревел он.

– Ничуть, – педантично поправил его Сеолнот. – Под первым заклятьем таилось второе и пробудилось, когда первое было снято!

Они могли бы спорить еще долго, но тут Сидрок заорал: «Пожар!» и вылетел из класса, сняв тем самым заклятье иного рода. Остальные ученики и двое преподавателей устремились за ним под хоровые вопли: «Пожар!» и «Бежим!» Эалстану пришло в голову, что альгарвейские глаголы несовершенного вида еще долго не будут его мучить.

Инспекторов Гаривальд ненавидел из принципа. Всякий ункерлантский крестьянин ненавидел инспекторов – из принципа. В сказках, восходивших еще к тем стародавним временам, когда герцогство Грельц было самоуправной державой, главными злодеями выступали уже неизменно инспекторы. Если и ходила в народе такая сказка, где инспектор выступал героем, Гаривальд ее никогда не слышал. С его точки зрения, инспекторы были всего лишь разбойниками на службе конунга Свеммеля.

А двоих инспекторов, явившихся в Зоссен, чтобы установить в доме у Ваддо хрустальный шар, он ненавидел в особенности. Для начала ему вовсе не улыбалось, чтоб староста начал получать распоряжения прямиком из Котбуса. И сверх того, свиньи они были, а не инспекторы! Жрали и пили они за троих каждый, и все за счет деревенских. На баб глядели похотливо, девок лапали.

– Хуже альгарвейцев, – бросила в сердцах Аннора после того, как один из инспекторов крикнул ей что-то похабное, когда жена Гаривальда возвращалась от подруги домой. Ункерлантцы пребывали в твердом убеждении, что Альгарве есть средоточие всех пороков.

– Тронут тебя – убью, – прорычал Гаривальд.

Жена глянула на него испуганно.

– Если в деревне инспектора убьют – не стоять больше той деревне, – предупредила она.

Это была не легенда – это был закон и святая истина. Иные конунги в долгой истории Ункерланта проявляли порою милосердие к ослушникам, но только не Свеммель.

– Так им и надо, – буркнул Гаривальд, благодарный втайне, что Аннора напомнила ему о законе. Это давало ему повод отступиться, не выказав себя трусом.

– Лучше бы они просто уехали, – проговорила Аннора.

– Всем было бы лучше, – отозвался Гаривальд. – Даже Ваддо было бы лучше, если б они уехали. Так ведь не уедут. Со дня на день начнем строить сарай для заключенных, а то как бы не разбежались, пока ублюдкам глотки не перережут, чтобы запустить хрусталик.

– Вот тебе еще одна беда, – заметила его жена. – А если эти разбойники, или убийцы, или кто они там, вырвутся все же да начнут у нас разбойничать да безобразить? Станут нас инспекторы защищать? Вряд ли!

– Я об этом самом у Ваддо позавчера спрашивал, – ответил Гаривальд. – Так тот сказал: дескать, на такой случай к нам еще двое стражников приедут.

– О… – Аннора помолчала. – Ну так-то лучше.

– Какое там! – взорвался Гаривальд. – Хрусталик нас с Котбусом свяжет, стражники круглый год над душой стоять будут… Мы и раньше-то продохнуть не могли, а сейчас и вовсе света белого не взвидим!

Аннора нашла, какой вопрос задать.

– И что нам делать?

– А ничего, – огрызнулся Гаривальд. – Ничего тут не поделаешь. Все, что мы могли поделать с распоряжениями из столицы, – сделать вид, что они потерялись по дороге. А теперь и это не поможет.

Пару дней спустя он оказался в числе тех, кого инспекторы согнали строить амбар для приговоренных, чья жизненная сила будет питать хрустальный шар. Пахать ему было некогда. Работать на огороде или обиходить скотину – тоже. Инспекторам на это было наплевать.

– Дело должно быть сделано, и ко времени, – бросил один из них. – Так будет эффективно.

– Эффективно, – согласился Гаривальд.

Стоило прозвучать этому волшебному слову, как с ним непременно соглашались. С теми, кто согласиться не мог, приключались всякие неприятности.

Гаривальд трудился изо всех сил, пилил и колотил, словно одержимый демонами. Остальные крестьяне, попавшие на общественную стройку, не отставали. Чем быстрей будет возведен сарай, тем скорей они смогут заняться тем, что отлагательства действительно не терпит, – работой, которая будет кормить их на протяжении долгой зимы.

Помотав на протяжении нескольких часов душу рабочим бестолковыми советами, инспектора ушли – пропустить по чарке, и не на пустой желудок, следовало понимать. Ничего другого Гаривальд и не ожидал – поскольку своей провизии инспекторы не привезли, припасы жителей деревни они потребляли свободно.

– Вот что было бы по-настоящему эффективно, – заметил он, – так это поселить зэков дома у Ваддо. Раз ему так хочется иметь хрусталик, вот пусть и расплачивается.