дней сессии неоднократно задавался вопрос: «Где профессор Г., будет ли он выступать?». Тогда коллеги из его гостиницы сообщили, что, к сожалению, нет. Питьем до чертиков никого в России не удивишь. Однако профессор и его спутник не только выпивали в его номере, но и выходили с бутылкой и приставали к приглянувшимся им служащим гостиницы, чтобы те выпили вместе с ними. В конце концов его коллегам пришлось ему помочь вернуться в гостиницу и уложить его в постель. Славы нашей делегации это не принесло, поэтому, когда в день поездки он появился в веселом настроении, я, не стесняясь, ехидно спросила: «Ну что, к прогулке по Байкалу, протрезвели?»

А прогулка на катере по «святому морю» была действительно замечательной. Прозрачный Байкал, бескрайние голубые просторы, прибрежные скалы и заросшие деревьями холмы. Наши подруги красиво пели русские песни и романсы, несмотря на ветер и холод, нам было тепло и уютно… На берегу продавали копченого омуля и другую рыбу. Мы ели ее руками. Вкусно!

Дважды Казань

Первая встреча в Казани прошла 13–15 октября 1993 года без моего участия. Организаторами были профессор Юлиуш Бардах, в то время председатель Комиссии польских и российских историков 1-го отделения Польской академии наук, и профессор Ярослав Щапов, который действовал от имени Российской академии наук. Темой была деятельность польских профессоров и студентов в российских университетах в XIX – начале XX веков. Издание, совместное с Казанским университетом, вышло на русском языке в Варшаве (причиной послужили финансовые трудности Казанского университета, которые преодолел профессор Бардах, не желавший откладывать в долгий ящик интересные материалы[242]. Эта книга стала итогом многолетнего сотрудничества академиков Бардаха и Щапова с историками, занимавшимися польско-российскими отношениями на протяжении веков. Пять лет спустя я сменила на должности председателя Комиссии польских и российских историков 1-го отделения общественных наук ПАН профессора Бардаха только по настоянию профессора Януша Тазбира, которому я не смогла бы отказать в выполнении любой работы, хотя задачи организационного характера требует от меня больших усилий. Сказано – сделано. В настоящее время – в июне 2008 года – я передала эстафету в надежные руки представителю более молодого поколения Лешеку Заштофту.

Следующую встречу в Казани (8–12 сентября 1997 г.) мне представилась честь организовать вместе с профессором Измаилом Шарифжановым. Тема, которую он предложил, была мне особенно близка: «Польская ссылка в России XIX–XX веков: региональные центры». Из Польши нас было десять человек, мы все были знакомы; в Казани мы еще больше сблизились, а затем начались наши ежемесячные встречи в Сибирской комиссии при том же 1-ом отделении ПАН, которые по сей день ведет профессор Збигнев Вуйчик. Заседания проходят в библиотеке Института истории науки ПАН во дворце Сташица.

На вокзале в Москве мы ждали пересадки на поезд до Казани. Произошло какое-то недоразумение, так как проходили «Дни Москвы», и поезда были переполнены; наш «Татарстан» уехал, а нам пришлось перебронировать билеты. Этим занялась энергичная Эльжбета Качиньская и отвоевала спальные места в вечернем поезде, к сожалению, по четыре человека в купе. Уставшие от ожидания, мы, наконец, разложили свои вещи и продолжили путь. Это путешествие не было комфортным.

Но зато в Казани нас ждали только приятные сюрпризы. Сам президент Татарстана Минтимер Шарипович Шаймиев взял на себя шефство над нашей конференцией, что также придало ей соответствующий статус. Мы жили в местном санатории, в очень чистых комнатах, на заседания нас возил довольно большой автобус. С едой тоже проблем не было. После отдыха нас отвезли в город, красиво расположенный на Волге. Я хотела, чтобы в таких проектах участвовали молодые люди, аспиранты и только что защитившиеся кандидаты наук. Неудивительно, что они задавали тон в перерывах между заседаниями и вечером на стихийно организованных танцах. Местная молодежь с радостью знакомилась, а некоторые из нас, «постарше», отправлялись к себе в номера. Это не снизило уровень выступлений и дискуссий, что хорошо видно по объему материалов, опубликованных в Казани на русском языке в 1998 году: «Польская ссылка в России XIX–XX веков: региональные центры». И подумать только, что почти все эти «молодые» люди сегодня, спустя всего пятнадцать лет, стали профессорами…

Я не собираюсь утомлять пересказом различных, как это бывает в таких случаях, выступлений. Желающие могут ознакомиться с ними в библиотеках. Обращу лишь внимание только на одну характерную конфликтную ситуацию: Валентина Парсаданова, говоря об убийстве польских военнопленных в Катыни, объяснила это причинами государственных интересов Советского Союза и сравнила с истреблением буров англичанами. Это вызвало бурю эмоций. От имени собравшихся ей ответила Наталья Лебедева, которая как раз перед этим выступила с докладом о расстрелах и депортациях поляков в СССР в 1939–1941 годах. Смысл ее высказывания был в духе Герцена: тот факт, что другие народы совершают подлости, не оправдывает совершаемых в СССР преступлений. И никакими государственными интересами это не объяснить. (Я уже приводила мнение Натана Эйдельмана о Парсадановой).

Это нисколько не нарушило атмосферы встречи.

На церемонии открытия Ян Трынковский вручил Казанскому университету памятный подарок – медаль Варшавского университета. Позже состоялись инаугурационные речи. Затем проректор Казанского университета, профессор физики, внезапно исчез из президиума и через некоторое время вернулся с небольшой коробкой. Он протянул нам ее с некоторым смущением, сразу объяснив, что университету еще не вернули его давнего покровителя. Как выяснилось, уже в 20-х годах покровителем университета вместо выдающегося математика Николая Лобачевского стал Владимир Ленин, который здесь недолго учился. В результате в дар нами был получен на красивом отполированном прямоугольнике из камня, называемом халцедонитом, золотой силуэт молодого Ульянова, который, по словам проректора, «еще не успел сделать ничего плохого». В завершении конференции нам также подарили небольшой ковер с изображением Казанского кремля. По возвращении я передала этот подарок профессору Янушу Тазбира, который сомневался, следует ли его вешать на стену или все-таки положить на пол; в то же время он любезно разрешил мне оставить у себя «молодого Ленина», которой еще не успел приказать никого арестовать или расстрелять…

Участники предыдущей сессии, состоявшейся за два года до этой, говорили, что профессор Бардах не разрешал им никуда выходить из гостиницы по вечерам – напуганный рассказами, он боялся возможных нападений. Так что им ничего не оставалось, кроме как пить в гостинице привезенную зубровку и местный самогон. Мне никто ничего не рассказывал, ничем не пугал, поэтому я отпускала всех, куда они хотели. Так, если не было танцев, мы гуляли по центру Казани целыми вечерами. Помню главную торговую улицу, где я выбирала подарки, белый кремль, то есть резиденцию президента, больше ничего: никаких сувениров,