Кажется, это было не совсем правильным выражением, и Сталин с едва приметной улыбкой сказал:

– Благодарю за новый титул, который вы мне лично присвоили.

Он жестом пригласил Поля сесть, и они сели в кресла к маленькому столу. Переводчик тоже сел, слегка отодвинув свое кресло назад, чтобы не сидеть между Полем и Сталиным.

– Вам вчера понравился наш балет? – спросил Сталин.

– Очень понравился, – ответил Поль и почему-то вспомнил не Уланову, а женщин, менявших на морозе трамвайные рельсы.

– Товарищ Дожер, вы верите в Бога?

Поль ожидал чего угодно, только не такого вопроса. Помедлив, он сказал:

– Верю.

– Это не так уж и плохо, – сказал Сталин, – хотя некоторые наши товарищи полагают, что коммунисты не должны верить в Бога. Впрочем, вы еще не коммунист, а только кандидат в партию.

Оказывается, Сталин кое-что знал о Поле, и тот уже был готов к тому, что Сталин спросит его о свободной любви на Маркизах. Но Сталин спросил:

– Вы знаете Библию?

– Не очень, – признался Поль.

– Но вы ее пробовали читать?

– Конечно.

– В таком случае вы должны иметь представление о Бытие, с которого начинается Библия.

– Бытие я уже прочел. – ответил уверенно Поль.

У Сталина собрались морщинки около глаз, будто он хотел улыбнуться, но не улыбнулся.

– Как вы полагаете, товарищ Дожер, когда Адам и Ева жили в раю, у них был коммунизм?

– Нет, – ответил Поль и тут же пояснил: – Адам и Ева были двое, а коммунизм это когда много людей.

– Логичное определение, – согласился Сталин. – Вероятно, на его основе вы и утверждаете, что на острове Хатуту коммунизм?

– Не совсем, – неуверенно произнес Поль. – Когда я говорю, что на Хатуту коммунизм, все почему-то улыбаются.

– Глупо улыбаются? – серьезно спросил Сталин.

– Глупо, – подтвердил Поль.

– Коммунизм это в первую очередь – изобилие товаров, – объяснил Сталин. – На Хатуту достаточно одежды и еды. А все же, есть такое, чего там не хватает?

Поль хотел ответить: паровозов, но это было бы глупо, надо было бы сказать: техники, но это тоже было бы не очень умно. И Поль молчал. Тогда Сталин спросил:

– Какое преимущество было у Адама и Евы перед жителями Хатуту?

– Они могли общаться с Богом, – ответил Поль.

– Конечно, это важное преимущество, – согласился Сталин. – К сожалению, мы не в состоянии построить такое коммунистическое общество, при котором люди могли бы общаться с Богом.

И Сталин, наконец, слегка улыбнулся. Поль при этом подумал, что в Москве везде висели приукрашенные портреты Сталина: на вокзале, в гостинице, даже в Большом театре, так что в некотором отношении Сталин заменял в России Бога. Поскольку Поль молчал, Сталин сказал:

– У Адама и Евы было преимущество перед всеми нами: они никогда не болели. Как обстоят дела с медициной на острове Хатуту?

– Плохо, – сказал Поль, тотчас вспомнив, как мучается желудком король Намикио.

– В Полинезии зафиксированы случаи заболевания туберкулезом, – сказал Сталин. – Однако вы утверждаете, что не помните таких заболеваний на Хатуту. Возможно, там особые благоприятные условия, и они меньше нуждаются в медицине. Не так ли?

Очевидно, Сталин знал все, что говорил Поль, и что передавалось в газетах. Поль сказал:

– Мой приятель на Хатуту сломал ногу и на всю жизнь остался хромым. А здесь переломы исправляют. А еще на Хатуту у некоторых болят желудки.

– Вот видите, какое было преимущество у Адама и Евы? – И Сталин опять слегка усмехнулся: – Они не ломали ни рук, ни ног. А если и ломали, Бог тут же все исправлял. А что если мы пришлем универсального врача на Хатуту? А в помощь ему опытную медсестру. У нас пока только социализм, коммунизм мы еще только собираемся строить. А на Хатуту уже коммунизм. Почему бы нам не оказать безвозмездную услугу жителям Хатуту? Абсолютно безвозмездную, без каких-либо претензий на экономическое, или политическое сотрудничество. Без какого либо вмешательства в жизнь этого коммунистического королевства.

Полю стало все понятно. Если на Хатуту поселится русский врач, ему понадобится связь, ну хотя бы с Нуку Хива. Это значит – радиоприемник и передатчик и еще моторная лодка для доставки медикаментов. И еще этот врач будет связан с русским консулом. Если такого консула нет на Таити, Россия может его туда прислать. И французское правительство возражать не будет, поскольку в нем много коммунистов. Поль вспомнил женщин, в мороз укладывающих рельсы. На Хатуту морозов нет. Но у цивилизации много тяжелой физической работы, которую белые люди на Хатуту выполнять не захотят. Однако нужно было всем восхищаться и со всем соглашаться, и Поль ответил:

– Врач – это было бы хорошо.

Сталин сказал:

– Вы должны хорошо знать жителей Хатуту, их нравы. Примут ли они нашего врача?

– Примут, – ответил Поль.

– У вас были друзья на Хатуту?

– Были.

– И несколько жен, как мне говорили?

– Ну, несколько, – облегченно согласился Поль.

Он понял, что Сталин, как и другие люди цивилизации, не знает о его родстве с королевской семьей. Это знали только пять человек, и они никому этого не говорили. Сталин сказал:

– Об отправке нашего врача на Хатуту мы должны договориться с французским министерством иностранных дел. Если это состоится, нам, возможно, потребуется ваша помощь. Товарищ Дожер, согласитесь ли вы помочь нашим медицинским работникам войти в контакт с жителями Хатуту? Хотя бы на первое время.

Надо было со всем соглашаться, и Поль ответил:

– Да, я могу.

Его ответ ни к чему не обязывал: через два дня он покинет Россию. Сталин сказал:

– Завтра вы будете в Ленинграде. Вас обязательно поведут в Эрмитаж. Вам это должно быть интересно, поскольку Эрмитаж соперничает с Лувром. А потом вас поведут в Русский музей, или какой-нибудь другой музей. Советую оба раза посетить тот же Эрмитаж. За один раз там всего не осмотреть.

Сталин поднялся с кресла, Поль тоже поднялся. На прощание Сталин еще раз пожал ему руку. В приемной Поля ожидал Серж. Он не спросил, о чем Поль говорил со Сталиным, даже не бросил вопросительного взгляда, как будто Поль не беседовал лично со Сталиным, а просто сходил в уборную. Поль понимал: личные беседы со Сталиным не принято обсуждать.

Когда он в сопровождении Сержа вернулся на заседание, обсуждался шестнадцатый пункт соглашения: дискриминация женщин во Франции. Мадам Туанасье зачитывала по своим бумагам реальные факты, а присутствующие что-то помечали в своих бумагах. Из Кремля делегацию повезли в музей имени Пушкина. Это была художественная галерея и, как отметил Каспар, мало чем уступавшая коллекции Лувра. Здание понравилось Полю. Картины и скульптуры были похожи на те, что были в Лувре. Фамилии художников те же, которые называла мама. Старинные, самые ценные картины, были скучные и неинтересные. Интересные и красивые картины появились только в семнадцатом веке. Поль остановился перед картиной Рубенса. Этот художник рисовал женщин со старыми дряблыми телами, но груди у этих женщин всегда были как у самых молодых девушек. Это было странно. Поль тихо спросил Каспара: