Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лика, предположительно, что Марат хочет навредить Герману, — заговорил чуть громче, пытаясь вернуть её внимание в нужное мне русло. — Вчера он похитил своего брата из офиса. Никто не знает где они сейчас.
— Марат, жив, мамочка! — Девушка по-прежнему не слышала меня, но подняла на мать осознанный взгляд. Решил его перехватить. Резко повернул рыжию к себе и слегка тряхнул за плечи.
— Герман в опасности, Лика! И это не шутки! Если вам так дорог ваш бывший жених и вы любите его, как говорите, то спасите! Это только в ваших силах!
— Спасти?! — лицо Лики искривилось в болезненную гримасу и чёрный взор почти побелел.
Блять!
Герман
Пытаюсь вернуться. Боль в голове наравне с тяжестью бьёт по вискам. Я в беде… Я помню… Знаю…
Духота, пыль и жара. Звуки птиц, стук ветра, запах затопленных бань. Это деревня? А может коллективные сады?
Сука! Как же плохо. Что мне вкололи?
Стараюсь продрать глаза. Полумрак. Не потому что ночь, а потому ставни окон забиты рейками и лишь крупицы дневного света просачиваються в помещение. Запах пыли вызывает чих от пересушенных слизистых.
Я вроде сижу на стуле, руки и ноги в крепкой связке, отчего уже не чувствую их.
— Эй! — почти напевно позвал я, и звук собственного голоса дал по вискам. — Эй! — ещё один болезненный рявк.
В комнату вошли. Снова силуэт. Тёмный, скрытный и жуткий.
— Никакого гостеприимства, — прохрипел с издевкой. — Чего тебе? Говори уже.
Силуэт прошёл к окну и замер. Фигура кажется знакомой.
— Хочешь убить? Давай! Если это тебя наконец остановит, то я готов. Только не смей трогать жену с сыном. Они ни в чём не виноваты…
— Не виноваты?! — знакомый голос чуть не выбил из меня дух. Нет, только не ты! — Твоя Вика убила отца. Довела Лику до суицида. Одурманила тебя! Она — зло!
— Марат? — не знал радоваться этому или нет.
— Лика давно уже не в себе, а ты кроме своей тортоделки никого и ничего не способен видеть. Как ты можешь? Эта тварь позволила папе умереть! Просто ждала и смотрела!
— Марат, ты не понял…
— Я всё давно понял! Ты — марионетка для любой бабы будь то Лика или Вика. Что тебе говорят, то ты и делаешь. Тряпка для бабских каблуков!
— Марат, ты зол. Я тоже злился и много наворотил…
— Трахаться с Ликой и послать нахуй жену было не так плохо. Разве, что Лика. Её я пытался удержать от новой боли. Только вот баба втрескалась в тебя по уши, а эта кондитерша ей только всё портила. Каждый раз видеть её слезы и истерики меня задолбало.
— Потому решил убрать с дороги мою жену, грохнув Майорова?
— Если ей убийство отца сошло с рук, как-то нужно было исправить положение. В довесок хотел и тебе досадить за то, что избил меня тогда в своём доме. Сымитировать секс Вики с тем бедолагой перед смертью помог Илюха. Только хренов волос Риты всю подставу сломал. Тогда-то все подельники и начали брыкаться и кипятком ссать.
— Тебе самому не тошно оттого сколько человек ты погубил? — не мог поверить в то, что родная кровь и плоть способна на такие зверства.
— Ну лично я, убил только Широкова. Всех остальных положил наш новоиспеченный родственник. Дядя Витя. Тот за дозу многое делал. Гладко, профессионально и без лишних вопросов. Идеальная была машина для убийств. Жаль, что тот бывший мафиози его порешил.
— Зачем заставил всех думать, что ты погиб? Ведь ты был вне подозрений.
— Следак меня бы всё равно нашёл. Это был лишь вопрос времени. Только я не этого опасался. Я опасался не доиграть до конца спектакля. Ведь в конце ожидалось всё самое интересное. Ты!
— Что… Убьёшь меня?! — просипел с ненавистью.
— Не просто убью, а сделаю это на видео и отошлю твоей распрекрасной женушке. Она явно это не переживет и ваш отпрыск тем более. Одним махом кокну двух зайцев, точнее трёх, — брат мерзко захихикал.
— Я впервые рад, что папа не дожил до этого дня и не видит, какая мразь его старший сын.
В эту же секунду в лицо влетел жестокий удар. И два других в придачу. Картинку повело, изо рта засочилась кровь, жуткая боль пульсировала гулом в голове.
Слышу движение мебели. С трудом поднял голову. Брат на хлипком стуле пытается привязать громоздкую петлю на перекладину. Отлично, отдам концы через повешение. Синюшная морда, вывалившийся откусанный язык и море мочи подо мной — вот та романтичная смерть, о которой я всегда мечтал.
Невольно дёрнул руками. Крепко так, что даже не сдвинуть. И нож в манжете, как Яр, я, увы, не ношу. Но чтобы меня поставить на табурет, ему нужно сначала снять эти путы. И вот тогда будет одна-единственная попытка.
— Веревку специально выбирал самую толстую, чтобы шея не сломалась. Надо же насладиться тем, как ты будешь отчаянно брыкаться и хрипеть от недостатка кислорода.
— И правда в семье не без урода, — прохрипел я.
Марат усмехнулся и вышел из комнаты, пропав до самых сумерек.
Дёргаться в оковах было бесполезно — это понял в первые же минуты. Молится о мозговитости Ярослава можно, но он даже не в курсе откуда ветер дует.
Глаза привыкли к темноте, поэтому когда вспыхнул свет скривился от режущей боли.
— Уже надеялся, что ты сдох там где-то, — фыркнул я, восстанавливая зрение.
Смешок. Марат принялся за установку видеокамеры. Ебанный режиссёр. Снова рванул связанные запястья — хрен. Брат настроил видеозапись и, надев на голову капюшон, а на лицо медицинскую маску, приблизился ко мне. В его руке заметил пистолет.
— Если ты этим хочешь сунуть меня в петлю, то ошибаешься. Я лучше сдохну от пули, чем в удавке.
— Если умрешь от пули, то твоей женушке она тоже достанется, обещаю. А если пойдешь по моему плану, то у Викули есть шанс продолжать жить дальше, правда с тяжелой психологической травмой. Но заметь — ЖИТЬ.
Вот этого расклада я не ждал. Сдохнуть так позорно, надеясь лишь на его слово, что жену он не тронет?! Стоит ли?!
Марат перерезал путы на ногах. Обошёл. Ствол пистолета воткнулся в затылок и, ощутил сталь ножа, который так же лишил веревок на руках и на груди.
— Ты знаешь, что делать, — давление на затылок стало сильнее.
— Пошёл нахер, — успел сказать только это перед грубым толчком к стулу.
— Выбирай: сдохнешь, как герой и твоя краля останется жить с этим либо