Я смутился. Что-то не то было в его словах и в том, как он при этом глянул на Алого.

— А что в этом такого?

— Они светлые.

Ах, вот оно что!

— Подумаешь, — фыркнул я. — Видел бы ты, как у меня светлые с темными в футбол играют.

— Футбол?

— Ага. Так что, приходи на матч, сам убедишься.

— Матч? А что это?

— Сейчас расскажем! — объявил повеселевший Алый и скрылся в коридоре.

Мы с темным последовали за ним.

Напоминаю. На кухне у меня два стула. Всего два. Так что за стол посадили Марфу, как гостя, и Ира, которого никто не рискнул подвинуть, а мы с Алым и Машкой, которые сели по обе стороны от меня, облюбовали пол под окном, причем так удачно пристроились, что мало того, что схарчили все за один присест, так еще и похихикали над Иром, так и норовившим к нам присоединиться, вот только ему места у батареи уже не хватило.

Марфа смотрел на нас всех квадратными глазами. Конечно, где еще увидишь, как темный в лице Машки внаглую отбрехивается от беззлобных дружеских нападок двух светлых. Причем Алый припоминал ему какую-то обещанную нежность, на что Машка скалил зубки и утверждал, что, прежде чем понять, в чем разница между светлой нежностью и темной, нужно попробовать. И конечно, предложил светлому устроить пробы прямо здесь. Алый тут же демонстративно оглядел мою куцую кухню. И заявил, что, кроме пола, для этого дела ничего не подойдет, но на полу он не согласен. На что Машка демонстративно промолчал, видимо дожидаясь, когда все присутствующие вернутся к еде, но в первую очередь Алый. И именно поэтому светлый подавился, когда Машка снисходительным тоном многоопытного мужчины заявил, что для таких нежных мальчиков, как наш Душистый, вполне подошел бы и стол. После таких нервных потрясений, с горем пополам откашлявшись (мне даже пришлось хлопать беднягу по спине), светлый начал икать. Вот смеху-то было! Причем он фыркал, бросал в нашу сторону возмущенные взгляды, но мы с Машкой продолжали нагло хихикать. Ир улыбался и сверкал глазами, все еще стараясь держать марку перед старшекурсником, которого, конечно, никто не посвящал в тонкости нашего уже общего бытия, а Марфа хмыкал в кулак, судя по всему, тоже стесняясь проявлять свои чувства открыто. Но в целом завтрак прошел замечательно. Мне кажется, всем понравилось. Даже Марфе, который, уже выходя из квартиры вместе с «колокольчиками», вдруг обернулся ко мне и сказал:

— Весело у вас, — и почти тут же скрылся в черной дыре портала. Машка только и успел ему крикнуть, чтобы к трем часам к полигону коммандос подходил.

Оставив Алого и Машку в классе кормить наших оголтелых кисок, подбежавших к ним с таким видом, словно их сутки, а то и двое не кормили, закрыл дверь и, несмотря на то, что по времени еще не было даже полудня, понял, что устал. Да, все эти эльфийские проблемы с утра пораньше просто так мимо не проходили. Наверное, в этом была и моя вина. Я пропускал все через себя. А ведь не профессионал и по образованию ни разу не психолог. Если бы не принимал чужие проблемы так близко к сердцу, возможно, было бы легче. И даже не возможно, а скорее всего. Но как тут не принимать, если у них там все так запущено? Да и не мог я иначе. Они же мои друзья. Пусть младшие, хотя, в плане возраста, это еще спорный вопрос, и все же.

— Ир, а ты массаж головы делать случайно не умеешь? — рискнул окликнуть мерцающего из прихожей. Конечно, это была неудачная попытка пошутить, но из кухни неожиданно донесся голос Ира, прозвучавший вполне благосклонно:

— Посуду помоешь — сделаю.

Вау! А он что, правда, умеет? И сделает?

Ир

Мир медленно сходит с ума, а я ощущаю себя многомудрым старцем, наблюдающим этот процесс со стороны. Но на самом деле не так уж я и мудр. Да и не так уж стар. Правда, если сравнивать наш с Андреем возраст… становится плохо. Точнее, грустно. Когда сегодня по моей вине мы оба вспомнили вчерашний разговор, стало не по себе. Причем как мне, так и ему. Никогда бы не подумал, что срок жизни у них настолько короткий. Хотя если вспомнить, какая у них тут атмосфера, дым, гарь и прочие неблагоприятные для жизни факторы, могу понять, откуда ноги растут. И все-таки это уму непостижимо. Как он сказал — два курса? Максимум два. Я оказался не готов к этому известию.

Зато теперь многое стало ясно. Особенно отношение Андрея ко всем нам и к окружающему его миру. О чем это я? О том, что он воспринимает нас как что-то временное — маленький, непродолжительный этап. И не боится смерти, потому что по нашим меркам она и так ходит за ним по пятам. У меня кровь стынет в жилах, когда об этом думаю. И становится только хуже от того, что я пока не знаю, что с этим делать. Но очень надеюсь на спасительное слово «пока».

Что же дальше? Конечно, я не ожидал, что придется кормить сразу троих взрослых эльфов, одним из которых являюсь я. Плюс еще и Андрей, тоже любитель пожевать. Хотя утром мы все любители, если подумать. Сказать, что Машка меня удивил — ничего не сказать. Не ожидал, что он притащит к Андрею своего сородича, причем так, с ходу. Конечно, я слышал, что он вчера говорил леди Рим-Доль, но по недомыслию не придал в первый момент значения. Зря, как оказалось.

Но Андрей не упал в грязь лицом. И, судя по довольным лицам всех участников этой, с позволения сказать, групповой терапии, к какому-то общему знаменателю они все же пришли. Мне бы радоваться, но хватило одного взгляда, чтобы заметить — психолог устал. И это несмотря на то, что мы с ним меньше двух часов назад проснулись. Судя по всему, такие терапии из него все силы выжимают. Плохо. Я ведь трезво понимаю, что от него теперь не отстанут. Что «колокольчики», что другие. Да и я уже не планирую выпускать его из своего поля зрения. Но об этом пока лучше даже не думать. Осмыслю, когда найду способ продлить его жизнь и когда сумею убедить этого упрямца поддержать меня в моем стремлении.

Улыбнулся собственным мыслям. Андрей утопал провожать эльфов, которых за глаза частенько называл ушастиками. Нет, я в чем-то с ним согласен, такие выдающиеся уши для их мира, конечно, нонсенс. Но ведь ребята тоже не железные, могут обидеться. Правильно делает, что в лицо не говорит. Хотя в плане деликатности у него иногда тормоза не срабатывают. А то, вспомню, как он брал огонь на себя, когда коммандос чуть к открытому боевому столкновению не перешли, и вздрогну. Без всяких преувеличений.

Из прихожей донесся голос Андрея. У меня достаточно чуткий слух, чтобы уловить в его интонациях усталость, но в то же время я слышал в нем желание пошутить. Мне нравилась идея с этой шуткой. Он думал, что я не умею того, о чем он так ненавязчиво просит? Зря, зря. Очень даже умею. Улыбнулся, ставя в раковину последнюю тарелку, и опустился до маленького подкупа — сказал, что сделаю ему массаж головы, если он так желает, но только тогда, когда помоет посуду.

Андрей с кислой миной на лице вернулся ко мне. Посмотрел, как я демонстративно уселся за освобожденный от тарелок стол, скривился, но послушно подошел к раковине. Такими темпами я его быстро выдрессировал. Не то что бы мне так уж принципиальна была эта посуда, но, если ему хотелось получить для себя что-то приятное, пусть морально приготовится к эквивалентному обмену.