– Понимаю, – ответил губернатор. Потом он сурово взглянул на Гретхен, Кэндис и Фанни. – Но прежде чем продолжить, позвольте мне сказать вам следующее: не забывайте, пожалуйста, что я защищаю не только себя и свой политический курс – я защищаю также и вас. Я не хотел, чтобы такое случилось, и, конечно же, не хотел, чтобы мою дочь убили, и если при существующих обстоятельствах найдется виновный в случившемся, то это будет не моя администрация, а недобросовестные специалисты-медики, допустившие подобное несчастье. Поэтому вы трое должны тщательно взвесить свои возражения против моего расследования, поскольку, что касается меня, то если я не предприму каких-нибудь действий в связи с этим делом, тогда вам и вашим друзьям во всех этих клиниках придется сделать что-нибудь! Я поддерживал вас, я протолкнул выгодные для вас законы, я защищал ваше священное право на тайну частной жизни и не стоял у вас на пути. Но если вы начнете запросто убивать людей, это обернется скверно и для нас, и для вас – вы меня поняли?

Они приняли слова губернатора к сведению и все поняли, но ответом ему служило холодное, неприязненное молчание. Гретхен непримиримо выдвинула челюсть вперед, Кэндис лишь бросила на губернатора грозный взгляд, а Фанни, не поднимая глаз, продолжала машинально чертить закорючки в своем блокноте.

– Теперь перейдем к фазе номер три, – снова заговорил губернатор. Учитывая, что никакие наши тонкие и ловкие маневры не удовлетворят противников абортов, и предвидя, что они попытаются извлечь максимальную выгоду из смерти Хиллари, мы будем всеми силами стараться отвлечь внимание общественности от факта самой смерти и переключить его на заботу нынешней администрации о женщинах и о праве последних на тайну частной жизни – надежном, разумном и законном праве. Попросту выражаясь, это будет война за имидж. – Губернатор перевел взгляд на Роуэна и Хартли. Теперь слово было за ними.

Юджин Роуэн, в роговых очках и по обыкновению криво повязанном галстуке, встал и заговорил:

– Мы связались с агентами нескольких знаменитостей, которые уже заключили с нами контракты на участие в избирательной кампании, и сейчас работаем над, если так можно выразиться, отвлекающей рекламой – специальной рекламой, которая подчеркнет истинные мотивы действий или бездействия губернатора Слэйтера и закрепит в общественном сознании тот факт, что губернатор Слэйтер заботится о женщинах.

Мэйсон Хартли заговорил не вставая:

– Суть дела заключается в том, что оппозиция, возможно, попытается распускать слухи и клеветнические измышления по поводу того, что губернатор должен был сделать – или не должен был делать – в связи со смертью Хиллари, но мы просто решительно ответим на все выпады, ясно представив мотивы и причины, по которым губернатор сделал или не сделал то, то он... э-э-э... сделал или не сделал. Я внятно излагаю?

Пока да, – сказала Фанни.

– А как вы собираетесь защищать свободу выбора? – осведомилась Кэндис.

Роуэн порылся в бумагах, лежащих перед ним на столе, а потом ответил:

– Давайте посмотрим на дело следующим образом. Оппозиция говорит что-нибудь вроде: «Хирама Слэйтера не волнует то, что его собственная дочь умирает в клинике, специализирующейся на абортах» – мы же просто отвечаем на это: «Несмотря на боль утраты, Хирам Слэйтер по-прежнему верит в священное право каждого на тайну частной жизни – столь тверды его убеждения».

Гретхен пришла в восторг:

– Здорово!

Фанни кивнула, улыбаясь:

– Очень ловко.

Кэндис по-прежнему хмурилась, но все-таки одобрительно кивнула.

Роуэн продолжал:

– И... э-э-э... еще оппозиция может сказать что-нибудь вроде: «Если дочь самого губернатора умирает после аборта, то разве кто-нибудь застрахован от подобной смерти?» – тогда мы в ответ заявим: «Губернатор Слэйтер понимает – в самом глубоком, самом личном смысле этого слова – необходимость безопасных легальных абортов и поддерживает всех женщин в борьбе за удовлетворение этого требования».

Теперь даже Кэндис улыбнулась.

– Хм-м.

Хартли добавил звенящим от возбуждения голосом:

– И еще одно: мы только что разговаривали с агентом Аниты Дьямонд – это чернокожая поп-певица, знаете? – и она согласилась... – Он сделал паузу, чтобы обвести всех присутствующих взглядом, немножко потомить их неизвестностью. – ...Сняться для нас в рекламном ролике, в котором она признается, что тоже делала аборт, и расскажет, как замечательно это помогло ее карьере и как политические деятели, подобные Хираму Слэйтеру, помогают подающим надежды, но столкнувшимся с серьезным препятствием людям вроде нее – или что-нибудь в таком духе.

Дыхание весны, свет солнца, сияние небес ворвались в комнату – по крайней мере, в ту ее часть, где сидели три женщины-активистки. Им понравилось услышанное.

Роуэн заключил:

– Этот новый материал мы идеально согласуем по форме и духу с уже идущей рекламной кампанией. Таким образом, общественность мгновенно узнает и воспримет знакомый зрительный ряд, стиль и с готовностью настроится на новую волну, не раздражаясь резким изменением нашего курса.

Хартли заключил:

– Работа над роликом уже ведется, он будет готов к выходу через два-три дня.

Слово снова взял Дэвин.

– Таков наш план в общих чертах, и мы будем посвящать вас в подробности по мере того, как они будут появляться. Есть какие-нибудь вопросы?

Фанни спросила:

– А Лорен Харрис, генеральный директор Шестого канала? Его можно уговорить вмешаться в это дело – по крайней мере, немного попридержать тех репортеров?

Дэвин одобрительно кивнул.

– Мы собираемся поговорить с ним – не только о приостановке сюжета, который, похоже, готовят сотрудники отдела новостей, но и о покупке рекламного времени у телекомпании. В прошлом они заработали на нас кучу денег и, надеюсь, в ближайшем будущем заработают еще больше, как мы уже говорили. – В глазах Дэвина загорелся дьявольский огонек. – Он знает, что мы тесно связаны с некоторыми постоянными клиентами его отдела рекламы и что благодаря нашему влиянию эти рекламные деньги могут потечь в другой карман. Учитывая все обстоятельства, полагаю, мы сможем заставить Лорена Харриса смотреть на вещи нашими глазами.

Губернатор добавил:

– Мы с Лореном друзья, но я стараюсь не злоупотреблять нашей дружбой с целью добиться тенденциозного освещения фактов, но... думаю, Лорен согласится пересмотреть кое-какие установки, возможно, перенести некоторые акценты. Мы сможем договориться с ним. Уверен, у нас что-нибудь да получится.

– Еще вопросы? – спросил Дэвин.

Вопросов больше не было – по крайней мере, таких, которые кто-либо из присутствующих пожелал бы задать вслух. Кроме того, это совещание созывалось срочно, и всем нужно было находиться в других местах. Совещание закончилось, все двинулись к выходу.