Каньон содрогнулся от эха, когда падение колосса вызвало очередной сход лавины из кусков породы и мелкого гравия. Чудовище остановилось на дне каньона, наполовину погребенное подо всем этим. Его рука с пушкой была обездвижена. Левая рука размахивала гигантской пилой. Лезвие жужжало в воздухе, отыскивая цель. Тело содрогнулось от внутренних взрывов, но оно еще жило.

— Прикончите его! — распорядился Тейн.

Пушки Кулаков Образцовых нацелились ниже. Они выстрелили все как одна — сплошной хор ярости и мщения. Били в голову, выступающую над завалами. Броня шагателя не могла выдержать такой сосредоточенный удар, и голова распалась на части. В шее открылся проход в бездну тьмы и чудовищных механизмов. Когда те начали взрываться, оттуда вырвался сноп огня. Машина тряслась все сильнее и сильнее, в ней рушилось что-то жизненно важное и невероятно мощное. Тейн укрылся за большим камнем.

Гибель чудовища озарила ночь вспышкой, и стало светло словно днем. Скалы, похоронившие под собой колосса, разлетелись в пыль. Осколки со страшной скоростью пролетели через все ущелье. Они прожужжали над Тейном, словно рой насекомых.

Максимус выпрямился, когда сияние поблекло. Обрушился еще кусок скалы, и теперь на севере тоже образовался склон. Слишком крутой для «Разрушения цитадели», но, возможно, не для дредноута.

— Почтенный брат Отон, — позвал Тейн.

— Здесь, магистр ордена.

Алойзий и другие боевые братья, стоявшие у орудий, оставили машины. Вместе с Тейном они полезли по склону, а оказавшись на вершине, обнаружили, что их товарищи уже сражаются. Посреди разрушенного города Образцовые обрушились на передние ряды орков, а Механикус атаковали с флангов. Орки подались назад, пехота падала, техника ломалась. Боевые крепости оказались мощнее любой из имперских бронемашин, высадившихся на Кальдеру, но они не были неуязвимы. Линия катафронов-прорывников подошла прямо к крепости на восточной стороне проспекта. Их торсионные пушки обратили материю ее брони против самой себя, три одновременных выстрела разорвали ей бок. Брат Сцевола запустил в пробоину ракету. Крепость умерла, истекая пламенем из зрительных щелей башен.

В командной сети царила какофония голосов. Самые мощные силы орков были прямо перед Тейном, но армия была столь велика, что бой шел по всему городу. Астра Милитарум отчаянно сигналили. Люди сражались за отдельные здания. Их разрывали на куски.

«Они все еще служат, — сказал себе Тейн. — Они задерживают врага».

И здесь, сейчас, в этом квартале Лакколита, орки теряли позиции. Это уже не было притворным отступлением. Зеленокожие были в ярости. Они бросались на имперцев, но теперь уже сами оказывались в зоне поражения. Улица задерживала продвижение орды. Огонь спереди, с боков и с неба подавлял одну за другой волны нападающих.

Тейн видел, как куется истинная победа.

И тут очертания ее изменились, растаяли, сменились ужасной реальностью. В дальнем конце проспекта показалось орочье подкрепление. Еще боевые крепости. Два шагателя.

Земля содрогалась при их приближении.

Кальдера — подступы к Торренсу

«Громовые ястребы» под названиями «Копье чести» и «Триумф Гималазии» пролетели над городом. Курланд сидел с Преко в кабине «Копья чести». В окно он видел пугающе полную картинку агонии Лакколита. Следы ракет, перекрещивающиеся лазерные лучи и взрывы озаряли ночь. Рваная линия зданий на горизонте продолжала обрушиваться с каждой секундой. Орки сровняли с землей целые районы, чтобы уничтожить затаившегося противника. Преко старался не приближаться к шагающим машинам и местам наибольшей концентрации сил противника, и Курланд видел, во что обошелся тому маневр.

— Ты полагаешь, что бросаешь своих братьев.

— Я понимаю важность миссии.

— Твое понимание не влияет на глубинные чувства, брат.

— Нет, — сказал Преко, немного помолчав. — Не влияет.

— Ты не бросаешь их. Они покупают нам возможность победы. Если бы мы сейчас сражались за них, то сделали бы напрасными их усилия.

— В смысле их жертву?

— Да, их жертву. Цену, которую готов заплатить магистр твоего ордена. Если у нас получится, надеюсь, платить больше не придется. Но что бы ни случилось, я им благодарен — и тебе тоже.

Преко коротко кивнул:

— Говорю же — я понимаю необходимость такого хода действий. Но все равно тяжело.

«Я знаю, что такое терять братьев», — подумал Курланд. И ничего не сказал. В настоящий момент его потери не имели значения. Было важно, что Преко выразил свои тягостные чувства от того, что оставил свою роту сражаться. Важно, что он признал эту боль, — тогда Образцовому будет легче сосредоточиться на предстоящем.

«Доставь нас к примарху, — подумал Курланд, — и мы закончим эту войну».

«Громовые ястребы» поднимались. Ад Лакколита остался внизу. Преко обогнул районы самых тяжелых боев, и все равно трескучие вспышки зенитного обстрела задевали летательный аппарат.

— Они хотят удержать нас так же сильно, как мы — удержать их, — сказал Курланд.

— Хороший знак, — отозвался Преко.

Они оставили Лакколит позади, полетели на восток, потом свернули на север на подступах к плато. Внизу бушевало пламя. Курланд заметил разрушенную стену. Значит, еще одно селение — и они пролетели над ним слишком быстро, чтобы определить, осталось ли от него хоть что-нибудь.

Преко ориентировался на два вулкана. Из джунглей их по-прежнему то и дело обстреливали.

— Они оставили часовых, — сказал Преко, резко сворачивая вправо, чтобы избежать очередного попадания. — С каких это пор орки остаются на карауле, давая основной армии уйти вперед?

— Начиная с Ардамантуа. С тех пор как пришли эти зеленокожие. Всегда ожидай худшего, брат. Я видел самое худшее — и я все еще недооцениваю их тактические способности.

«Копье чести» и «Триумф Гималазии» пролетели над опаленными джунглями в сторону скалистой местности. Впереди бушевала ночь. Пальба из ружей и пушек. Вспышки пламени. Там шла война, пусть и не в таких масштабах, как на руинах Лакколита, но столь же жестокая и отчаянная.

Курланд надеялся, что оркам действительно приходится туго. Группировка, оставленная в арьергарде, сама по себе могла бы взять охраняемый ополчением город. Когда пламя взметнулось выше, Курланд увидел силуэты танков и несущиеся мотоциклы. Много пехоты.

«Громовые ястребы» подлетели ближе. Стало заметно, что орки действуют беспорядочно. Переднего края не было. Не было и позиций, которые они атаковали бы, и противостоящей им армии. Они двигались по кругу. Орки сосредотачивали свои усилия на уничтожении точечной цели, и та перемещалась. Она прорезала, словно косой, их ряды. И из этой точки исходили тяжелые удары, какие не мог нанести ни один артиллерийский снаряд.

— Это… — начал Преко. Он говорил тихо, потрясенный тем, что еще не мог видеть.