Начальник четвертого отдела от удовольствия потер руки. Награда ему обеспечена. Слава богу, в Англии есть много заинтересованных лиц в таком событии… Он вызвал одного из своих сотрудников:

— Арестуйте Алексея Чибисова, старшего офицера с советского парохода. Он стоит у Лондон-бридж. Что? Конечно, не на судне. Только на берегу. Ну, подождите, когда он сойдет. Найдите причину, чтобы он сошел на землю.

— А если он все-таки не сойдет, сэр?

— Ни в коем случае не арестовывать на судне! — рассердился начальник четвертого отдела. — Это советская территория. Поняли наконец? Действуйте, действуйте, Стаплей. Задаете очень много вопросов.

Начальник четвертого отдела откинулся в кресле. Ну, посмотрим, как развернется Стаплей. Он не очень умен, но исполнителен…

28

Смертный приговор! Это было страшным. Вот уже три недели Алексей Иванович сидел в одной из камер Лондонской тюрьмы и читал надписи на стенах: «Прощай, Мэри! Я любил тебя одну», «Грэхем — сволочь. Рассчитайтесь за меня», «Умираю, но невиновен! Будьте вы прокляты!»… Надписи наводили тоску. Камера смертников. Отсюда люди уходили из жизни навсегда. Ни один звук не долетал в этот бетонный мешок. На галерее стояла напряженная тишина. Иногда раздавались дикие, душераздирающие крики. Осужденный упирался, не хотел выходить из камеры. Его тащили силой. Три раза в день у двери гремели ключами, и надзиратель ставил перед Алексеем Ивановичем миску с маисовой кашей, кусок хлеба, кружку жидкого чая… Смертная казнь! После всего, что он пережил, благополучно избежав столько опасностей… Ведь ему казалось, что бояться больше нечего, жизнь налаживается. Нет, все выглядело невероятным, чудовищно нереальным. Алексей никак не мог осознать того, что с ним произошло, и простить свое легкомыслие. Убаюканный тихой жизнью в Москве, он совсем забыл о прошлом. Забыл? Да нет, не забыл, а, как непослушный мальчишка, пренебрег советами Кирзнера, своим собственным опытом. Оказывается, он плохо знал англичан, их железную систему наблюдения. А был обязан знать. Его приключения в Одессе должны были насторожить «Интеллидженс сервис».

Алексей Иванович в бессилии сжимал кулаки. Так попасться! Кирзнер говорил ему: «Алеша, не сходи на берег…» Да он и не сошел бы на английскую землю, если не этот случай. Выманили, как самого желторотого новичка. Ему и в голову сначала не пришло, что все подстроено…

Погрузку, как обычно, начали в восемь утра. Пришли грузчики. Ничего не предвещало последующих событий. Около одиннадцати у борта появился портовый надзиратель и закричал:

— Попрошу, чиф, офицера сюда!

Алексей Иванович находился на палубе. Он перегнулся через фальшборт, спросил:

— Что случилось?

Вид у надзирателя был рассерженный. Он грозил кулаком.

— Идите, идите сюда, чиф. Посмотрите, что делают ваши кочегары. Сыпят шлак прямо за борт. О, мы вас оштрафуем на кругленькую сумму. Такое безобразие! Вы только посмотрите.

Алексей Иванович сбежал по трапу к корме, откуда свешивался мусорный рукав. Через него кочегары после чистки топок сбрасывали шлак в море. У рукава людей не было.

— Я не вижу, чтобы кто-нибудь сбрасывал шлак, — сердито сказал Алексей Иванович. — Команда знает портовые правила.

— Нет, они сбрасывают, — упрямо повторил порт-надзиратель и оглянулся. — Спрятались.

— Бросьте выдумывать, — миролюбиво сказал Алексей Иванович. — Лучше пойдем на судно, дернете там стаканчик виски. Ну?

Алексей Иванович не успел повернуться к трапу. Из-за штабеля мешков вышли двое в мягких шляпах.

— Не спорь с ним, Барт. Мы сами видели, как с парохода выбрасывали шлак. Оштрафуй-ка их как следует.

— Ну что? — торжествующе поглядел на старпома портнадзиратель. — Пойдемте в склад, там составим акт. Вы будете свидетелями, джентльмены.

— Никуда я не пойду и никаких актов подписывать не собираюсь. Глупость какая-то!

— Ну это мы еще посмотрим. Идемте в склад.

Двое встали по бокам, угрожающе глядя на штурмана. Матрос с парохода перевесился через релинги. На берегу явно назревал скандал.

— Скажи капитану, пусть придет в склад. Срочно. Здесь недоразумение, — крикнул ему Алексей Иванович, начиная подозревать что-то недоброе.

Склад находился всего в нескольких десятках метров от причала. Надо было только пересечь железнодорожные пути. В полутемной конторке один из англичан спросил:

— Вы Алексей Чибисов?

И Алексей Иванович понял все. В одну секунду в памяти пронесся суд в Брисбене, приговор: «…под страхом смертной казни на берег не сходить» и слова Кирзнера: «Будь осторожен».

А потом все было просто. Пришел капитан, и ему сказали, что его старший помощник арестован английскими властями, показали какие-то бумаги. Старик выпучил глаза, трахнул по столу кулаком и заорал:

— Я протестую! Я ничего не знаю. Пусть придет кто-нибудь из наших представителей в Англии. Идем на судно, Алексей Иванович.

Но возвратиться на пароход Алексею Ивановичу не дали. Его посадили в машину и повезли в тюрьму. Дальше события развивались с невероятной быстротой.

На первом же допросе Алексей Иванович понял, чего хотят в «Интеллидженс сервис». Следователь недвусмысленно просил его признаться в том, что он участвовал в убийстве Палмеров, будучи турецким партизаном, присвоил их документы и теперь прибыл в Англию по заданию Коминтерна.

Все попытки заставить его подписать вымышленные протоколы допросов остались безрезультатными. Алексей Иванович твердо стоял на своем. Его допрашивали ежедневно, подолгу. Один следователь уходил, ему на смену являлся другой. Алексея увозили в тюрьму в полном изнеможении.

…Суд. Приговор.

— Под тяжестью имеющихся в распоряжении суда улик… — судья монотонно принялся перечислять все нелепости, которые значились в обвинительном заключении, — …приговаривается к смертной казни.

Алексей Иванович вздрогнул. Что сказал судья? Он не ослышался? К смертной казни? Бледность разлилась по его лицу. Все было неожиданным и страшным. Алексей вскочил, закричал:

— Протестую! Так нельзя вести процесс. Нет ни свидетелей, ни настоящих улик.

Алексей не верил, что суд закончился. Он все еще надеялся — будет как в Брисбене, сейчас встанет судья и скажет, что смертная казнь заменяется высылкой в Россию. Но скоро он убедился, что англичане не шутят. Его перевели в камеру смертников. Советские представители не появлялись. Сумел ли капитан Эгли сообщить о его аресте? Конечно, он сделал это немедленно. Так почему же к нему никто не приходит? Алексей был уверен, что на произвол судьбы его не бросят. Теперь он не одинокий, никому не известный Лонг Алек. Он гражданин Советской Республики.

Но приговор могут привести в исполнение каждую минуту. Надо во что бы то ни стало выиграть время, пока товарищи сумеют добиться отмены решения суда. То, что они будут пытаться это сделать, он не сомневался. Он настойчиво застучал в дверь. Карандаш и бумагу! Алексей напишет кассацию. Он долго, обстоятельно, запутанно сочинял кассационное прошение.