В такой видоизмененной форме гипотеза Гросса была принята большинством современных исследователей ТАНА-Ха, и сегодня мы можем говорить, что новейшая библеистика признает неведомого «первого Дейтерономиста» современником царя Иосии. Тем самым она принимает за данность, что Второзаконие и примыкающий к нему цикл исторических «хроник» были собраны, обработаны и частично заново написаны одним человеком, жившим в самом конце VII века до н. э., за каких-нибудь два десятилетия до разрушения первого Храма и гибели Давидовой династии. Быть может, он даже успел дожить до этих страшных событий, похоронивших все его мечты и надежды на религиозное обновление еврейского народа. А мечты и надежды эти были, бесспорно, пламенно-сильными — недаром же он сравнивал своего героя, царя Иосию, с величайшим еврейским религиозным реформатором всех времен — самим Моисеем. Эта пламенная религиозная пылкость сближает Дейтерономиста с самыми выдающимися еврейскими пророками. Не среди них следует ли его искать?

Прежде чем ответить на этот вопрос, обратимся к результатам другого исследователя «Дейтерономистского цикла» — уже упомянутого выше Баруха Гальперина. Эти результаты позволяют еще более сузить тот круг людей, из которого вышел «Первый Дейтерономист». Работа Гальперина была опубликована в 1974 году, когда этот молодой ученый только оканчивал Гарвардский университет. В своей работе, посвященной Второзаконию, Гальперин собрал ряд неоспоримых фактов, свидетельствующих о том, что главная, «законодательная» часть книги (главы 12-26-я) восходит к источникам, которые, по всей видимости, сложились намного раньше эпохи Иосии, возможно, даже за столетия до этой эпохи. Многие ее предписания отражают обычаи намного более древних времен, в некоторых случаях — даже более ранних, чем времена Объединенного царства. Например, перечисленные там законы призыва народа на войну соответствуют системе всеобщей мобилизации колен, характерной для Эпохи судей: с появлением у евреев царей ополчения отдельных колен были заменены профессиональной царской армией. Но с этими древними предписаниями соседствуют другие, явно выдающие свое более позднее происхождение, — например, настойчиво подчеркиваемый и страстный призыв к борьбе с местными культами (жертвенниками на «высотах»). Иными словами, Второзаконие имеет более сложный характер, чем полагали прежние исследователи: древний источник здесь включен в более позднюю общую рамку, созданную, судя по всему, уже во времена борьбы за централизацию культа Яхве. Анализируя эту рамку, Гальперин пришел к выводу, что книга в целом, судя по всему, была написана во времена Иосии, что подтверждает гипотезу Гросса.

Далее, однако, Гальперину удалось продвинуться намного ближе к загадке авторства Второзакония — а стало быть, если верить Ноту, и всего «Дейтерономистского цикла». Он обратил внимание на то, что более поздние предписания книги явно свидетельствуют о ее «пролевитской» направленности.

Эти предписания ограничивают право царей накапливать богатства и наложниц, что никак не соответствует царским интересам. Такие особенности трудно согласовать с предположением, что книга возникла при царском дворе. С другой стороны, она предписывает царям следовать советам левитов и пророков, а народу — обеспечивать служителей Яхве всем необходимым для жизни. По мнению Гальперина, эти особенности позволяют думать, что Второзаконие возникло в кругу левитов Иудеи — современников Иосии. С этим предположением согласуется и общая религиозная направленность книги и всего «Дейтерономистского цикла». Остается выяснить, интересы какой именно группы левитов этот цикл отражает.

То не могли быть, говорит Гальперин, первосвященник и другие законослужители иерусалимского Храма. При всем его упоре на необходимость централизации культа в «избранном Господом месте» «Дейтерономистский цикл» нигде не упоминает, что таким местом должен быть иерусалимский Храм. Создателем книги не мог быть и провинциальный, «деревенский» левит из числа тех, кто проводил богослужения «на высотах», — ведь предписания Второзакония направлены именно против них. Перебрав, таким образом, все возможности, Гальперин приходит к выводу, что религиозный кодекс Второзакония полнее всего совпадает с интересами и характером потомков давних левитов Силома, того первого религиозного центра древних евреев, откуда вышел и автор «элоистского» текста Торы. Действительно, эта группа имела все основания стремиться к централизации культа; будучи отлученной Иеровоамом от храмов, она издавна нуждалась в помощи народа; она принимала власть царя, но хотела ее ограничения; она была резкой противницей сползания монархии в идолопоклонство; наконец, она еще хранила память о домонархических порядках (частично сохранявшихся среди северных, израильских колен до самого падения Израиля).

Кто-то из этих левитов, продолжает Гальперин, мог еще во времена существования Израильского царства (то есть до 722 года до н. э.) записать древний устный закон и обработать его так, чтобы он соответствовал интересам данной жреческой группы; а после падения Израиля этот драгоценный свиток мог быть унесен (для его спасения) в Иудею. Разумеется, этот первый составитель «кодекса Второзакония» не был искомым нами Дейтерономистом — он жил на добрых сто, а то и больше лет раньше него. Этот предтеча Дейтерономиста попросту зафиксировал давнюю традицию. Дейтерономист же, уже во времена Иосии, воспользовался этим источником и положил его в основу своей грандиозной схемы еврейской истории. Он прибавил к «кодексу жрецов Силома» свое историческое вступление, в котором описал деяния Моисея, а также заключение, в котором рассказал, как умирающий Моисей записал «книгу Закона» (то есть Тору) на свитке и велел положить этот свиток в Ковчег Завета, где он и был «найден» во времена Иосии. Так возникла совершенно новая книга — та, которую мы ныне называем Второзаконием и которую Дейтерономист сделал началом и основой им же созданного исторического цикла, излагающего всю еврейскую историю как последовательное развитие нескольких центральных сюжетов — верности/неверности Яхве; завета Бога с Давидом и его династией; идеи централизации культа и борьбы с местными святилищами; Моисеева Закона. Благодаря такому построению все важнейшие события этой истории получили у Дейтерономиста единообразное причинное объяснение; вся она обретает глубокий религиозный смысл и целенаправленность. Ее конечной целью становится создание религиозной утопии, начатое царем Иосией, нашедшим спрятанную Моисеем Тору и решившим поступать в строгом соответствии с ней.

Но если все положения Закона, исполнение которых Дейтерономист считает обязательным для выживания еврейского народа, соответствуют принципам «кодекса жрецов Силома», то и сам этот автор, заключает Гальперин, скорее всего, тоже принадлежал к потомкам этих жрецов. В таком случае он, как и они, должен был вести свою родословную от Моисея (а не от Аарона, как левиты Иерусалима). Это предположение действительно подтверждается текстом цикла: в нем прославляется Моисей и всего лишь дважды упоминается Аарон — один раз, чтобы сообщить, что он умер раньше Моисея, второй — чтобы напомнить, что Господь готов был истребить его за создание золотого тельца. Подобно жрецам из Силома, Дейтерономист недоброжелательно относится к Иеровоаму и Соломону: его герои, религиозные реформаторы Езекия и особенно Иосия, уничтожают идолов Вефиля и Дана, созданных Иеровоамом, и медного змия, установленного Соломоном.