Может, такою и бывает небесная справедливость?

— Потому что для меня не существует невозможных вещей, — ответила она, наконец. — Думаю, вы уже в этом убедились.

И вздохнула впервые за весь вечер — легко и свободно, как птица, обретшая крылья.

Открытие Вольного Общества губернских стрелков было решено провести с помпой, но без широкой огласки. На берегу, но вдали от мест традиционных гуляний казанской публики — набережной под Кремлем. С балаганами, каруселями и ложечниками, однако по билетам, кои выписывала губернаторская канцелярия, да выдавала не каждому — через двух на третьего, как уже выразился кто-то из местных шутников-острословов.

Специально был выписан из Астрахани отменный гармонист Иван Леонтьев, который в свое время удостоился чести играть для самого государя. И теперь его гармонь выводила рулады, далеко слышные над волжскою водой, разносясь по окрестностям и тревожа шумных чаек.

На воде покачивалась небольшая барка, оборудованная из полубаржи, расписанная узорами и украшенная большими бумажными цветами, что делало ее отчасти схожей с некоей ритуальной посудиной для водного упокоения, как в стране индийской на берегах священной реки Ганг. Однако веселые матросы в полукарнавальной парадной форме, суетившиеся на палубе, и покрикивающий на них капитан Остроумов, ежеминутно подкручивающий черные как смоль усищи, придавали барке вид и впрямь маскерадный.

— Ну, чистая Венеция, — хмыкнул губернатор Скарятин, беседуя с Арбениной под сенью астраханской пальмы в кадке, нарочно выписанной из рыбной столицы Поволжья вместе с именитым гармонистом.

В рядах же Вольных охотников нынче обнаружились изрядные пробелы. Отчего-то не явился купец Муртазин. Сказывали, что у него на складах с самого утра вдруг потянуло дымом, и купец, опасаясь пожара в мануфактурном ряду, немедля отправился туда, махнув рукою и на турнир, и даже на возможность завоевать нынче столь таинственную и интригующую награду Прекрасной Охотницы.

Аладин с Боглаевским хоть и заявились, однако один сказался больным, другой же пребывал в хмуром настроении. Лишь Меркушин со Звягиным были настроены решительно, да еще полковник Малинин не забыл захватить с собою свой знаменитый в охотницких кругах английский штуцер ручной работы. И, конечно, Дубинин.

Капитан с самым самоуверенным и наглым видом неизменно оказывался в первых рядах всех участников. И надо отдать ему должное — Дубинину сегодня везло.

Он уже успел отстреляться на первых турнирах с весьма приличными результатами, и в скором времени в копилке капитанских призов уже значились сто рублей ассигнациями, охотничья сума-ягдташ, расшитый бисером, и серебряный портсигар.

— Вы сегодня просто в ударе, — заметил полковник Малинин, срезавшийся на аттракционе «бегущий кабан». Механическая мишень, которую тянули за проволоку каким-то непостижимым образом «увернулась», точно ожила, от малининской дробины, и полковник с видимым огорчением вынужден был сойти с дистанции соревнований.

Дубинин довольно осклабился, ревнивым глазом следя за Меркушиным на правом фланге. Тот уже сшиб три мишени, однако срезался на четвертом — том самом злополучном «кабане». Лишь Звягин сумел подстрелить его вторым добавочным выстрелом, разрешенным правилами. Это было делом нелегким — стрелки в павильоне стояли на дистанции в пятнадцать шагов от мишеней, которые еще и нарочно покачивал важный седоусый вахмистр, специально отряженный казачьим сотником по просьбе Скарятина создавать стрелкам всяческие неудобства — для азарту.

— Идем ноздря в ноздрю, — хохотнул Звягин, косясь на капитана.

Дубинина же словно и вовсе не беспокоили успехи поручика. Все зрители приняли его уверенность за необыкновенный фарт и удачу, которые сегодня явно сопутствовали предприимчивому капитану.

Малинин тем временем о чем-то беседовал с губернатором. Казалось, после своего промаха полковник совершенно потерял к турниру всякий интерес и просто отбывал номер, дожидаясь окончания соревнований.

Затем наступил черед стрельбы по тарелочкам — охотничьей забавы, пришедшей в Россию из баварских земель. Сначала хотели было заменить оловянные на стекло — для форсу и авантажности. Но Скарятин всего лишь грозно приподнял бровь, и чрезмерный энтузиазм зрителей немедленно поутих. Стопки оловянной посуды появились перед стрелками, и двое распорядителей, добровольцы из числа кандидатов в Губернские охотники, принялись метать их над акваторией речного порта.

— По мне, так лучше хрустальные бокалы! — расхохотался Звягин. И звучно цокнул дробиной по оловянному боку посудины.

Дубинин не остался в долгу, и между двумя соревнующимися офицерами завязалась упорная борьба.

Зрители со все возрастающим интересом следили за ходом турнира. Когда же черноусый Звягин «смазал» по предпоследней из тарелок, раздалось немало сочувствующих дамских ахов. Как-то уж слишком явно промахнулся жгучий поручик, и тем в одночасье лишился заинтересованного внимания слабой половины зрителей.

Звягин что-то мрачно пробормотал себе под нос и с расстроенным видом отвернулся.

Дубинин же удержал разрыв и к финалу подошел первым.

Где-то позади толпы зевак раздался стук копыт и чей-то испуганный возглас. Видать, лихач примчал на набережную кого-то из припоздавших зрителей. Но на коляску никто из собравшихся вокруг набережной даже не оглянулся — зрители знали, что именно сейчас-то, по слухам, и должно начаться нечто интригующее.

И они не обманулись в своих надеждах. Медленно и величаво тронулась с места расписная барка, отошла от берега на три десятка шагов и остановилась.

— А теперь — специальный турнир-испытание. По мотивам немецких легенд, — басовито изрек с барки вооруженный жестяным рупором капитан Остроумов. — Под названием «Вильгельм Телль» известный.

Он оглянулся — видимо, и сам не знал, что за мишень ныне будет предъявлена стрелкам-охотникам. И замер в испуге с разинутым ртом.

На краю палубы стояла Прекрасная Охотница. В руках она держала большое спелое яблоко.

И лишь теперь все заметили, что Арбениной уже давно нет на набережной. Очевидно, ее скрытно доставила на барку специальная шлюпка. И так, что никто из собравшихся на турниры, включая самого губернатора, этого даже не заметил!

В следующую минуту на набережной напротив барки воцарилось напряженное молчание. Потому что Арбенина сняла с головы шляпку с короткой лентой и вместо нее бесстрашно водрузила себе на голову румяный плод!

— Ежели кто ко мне подойдет — сам будет стоять с сим плодом от древа познания на башке! — ласково предупредила она. И звонко крикнула стрелкам на берегу: — Ну, господа охотники! Кто смелый?

Такого оборота событий не ожидал никто из собравшихся на берегу. И губернатор, и приглашенные гости, и некоторые зеваки, которым удалось пробраться на открытие клуба без благотворительного билета. Одна из дам тихо вскрикнула и стала медленно клониться к земле. Ее немедленно подхватили под руки и увели за балаганы, где по-прежнему заливалась знаменитая волжская гармонь Ивана Леонтьева. Ей вторили заливистые дудки и стучали ложечники.