— Не надо так много плакать, детка. У тебя поднимется температура и заболит голова.

— Ну и п-пусть, — продолжала всхлипывать Юлька.

Волжин улыбнулся, ощущая, что кризис все-таки миновал.

Он заставил Юльку выпить воды, умыться, принять таблетку новопассита и лечь в постель. Она вела себя, как образцовый ребенок, беспрекословно слушаясь и выполняя все, что говорил Стас.

— Вот умница, — похвалил Волжин и, укрывая Юльку одеялом, прилег рядом.

— Стас, ты еще не скоро уйдешь? — с утвердительной интонацией спросила она.

— Конечно, не скоро, — уверил ее Волжин, одной рукою обнимая Юльку, другой снимая брюки, — я останусь с тобой до утра. — Заметив на себе вопросительно-жалобный взгляд, Волжин с трудом сдержал смех. — Детка, ну не бойся ты меня так. Я же не сексуальный маньяк, в самом деле.

Юлька обвила руками его шею и доверчиво прижалась к мускулистой груди. В его теплых объятиях она уснула, не дождавшись инъекции снотворного. Следом уснул Волжин.

Медсестра, неслышно постучавшаяся в палату, не дождавшись ответа, вошла и тут же покинула помещение, чему-то улыбаясь.

Утром Юлька почувствовала себя абсолютно здоровой. Мокрая подушка свидетельствовала о том, что температура пришла в норму. Теперь она четко знала, что ей делать. Прежде всего, она созвонилась с Олей, по которой так сох Ромка Морозов, и узнала все, что необходимо. После обхода, захватив с собой паспорт, Юлька всеми правдами и неправдами ухитрилась выйти из больницы незамеченной. Она вздрогнула, словно ее уличили, испугавшись звонка мобильного телефона.

— Детка, у меня сегодня очень тяжелый день. Или я приду очень поздно, или совсем не приду. Ты не жди сегодня, ложись спать, — сказал Волжин.

— Хорошо, хорошо, — поспешила ответить Юлька и подумала — это даже лучше, что Стас не сможет сегодня прийти.

К вечеру, вернувшись в палату, усталая и осунувшаяся, она осторожно прилегла на бок и застонала — перестала действовать анестезия.

— Юленька, готовьтесь, пора укольчик делать, — прочирикала молоденькая медсестра с редким именем Полина.

Юлька в ответ только тяжело вздохнула.

— Что такое? Почему мы вздыхаем? — для порядка спросила Поля, дождавшись, пока несколько капель из иглы брызнет в воздух. — Так, готово, в какую сегодня колем? — Поля наклонилась над Юлькой, так симпатичной ей, и вскрикнула от неожиданности, на светлых трусиках пациентки, в том месте, где медсестра собралась колоть, расплывались кровавые пятна. — Что это? — вскрикнула Поля и побежала за дежурным врачом.

— Что же вы натворили, Юлия Николаевна! — строго сказал дежурный врач после того, как сделал ей обезболивающий укол и наложил новую повязку на кровавое месиво без кожи. — Я вынужден буду жаловаться вашему лечащему врачу. И мужу сейчас же позвоню и обо всем расскажу.

— Не надо, Григорий Иваныч, не говорите ему, пожалуйста, — запричитала Юлька. — И не звоните, он сам скоро придет.

— Я все-таки позвоню, — не поддался ее мольбам врач.

Поля хотела помочь Юльке, пытаясь уговорить доктора, но тот был непреклонен.

Скоро приехал Волжин, которого посвятили во все, что произошло с Юлькой. Он прошел в палату и молча посмотрел на нее. Не выдержав его пристального взгляда, Юлька отвела глаза.

— Своими выходками ты способна довести меня до инфаркта, — нарушил молчание Волжин.

Юлька не смела ни взглянуть на него, ни ответить.

— Я не слышу тебя, — холодно сказал Волжин.

— Стас, пожалуйста, не сердись на меня, — умоляющим голосом промямлила Юлька. — Понимаешь, я должна была отдать Нелли хоть какую-то часть своей кожи. Иначе никогда бы не простила себе. А теперь, даже если она не выживет, я буду знать, что сделала все, что могла. Но теперь она обязательно выживет. Правда, Стас?

Волжин подошел к лежащей на кровати Юльке и, откинув одеяло, осмотрел марлевые повязки на ее ягодицах.

— Следовало бы тебя отшлепать, но я не садист, — уже более миролюбиво произнес Волжин. — Теперь у тебя не попа, а две половинки спелого арбуза.

Юлька осторожно улыбнулась, смея надеяться, что гроза миновала.

— Сядь ко мне, пожалуйста, Стас, а? — Она потянулась к Волжину.

Тот опустился на колени перед ее постелью.

— Что ты со мною делаешь, детка? Ведь это жестоко. — Он прижал ее тонкие руки к своим небритым щекам.

— Стас, милый, ну прости меня, пожалуйста. Мне так больно видеть тебя расстроенным. Я так люблю тебя, так люблю. — И Юлька заплакала.

— Я уже все простил, не надо, детка, только не плачь, — бормотал Волжин, губами осушая ее слезы. — Я тоже очень тебя люблю, безумно люблю.

— Стас, милый, родной мой, — шептала Юлька. — Поцелуй меня. Я так хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Волжин нашел ее губы и долго не отпускал, лихорадочно скидывая с себя одежду.

— Я так устал без тебя, я так хочу тебя, — шептал он, дрожа всем телом. — Не бойся, я не сделаю тебе больно. Дай мне раздеть тебя.

Юлька не смела возражать. Волжин приподнял ее, обнаженную, и положил на себя, поглаживая ее шелковистое тело.

— Стас, дверь не закрыта, могут войти, — смутилась Юлька.

— А мне плевать, иди ко мне, — возбужденно бормотал Волжин, больно сжимая ее упругие груди.

— Стас, ну пожалуйста, не надо, — неуверенно возражала Юлька.

— Сядь на меня, детка, я приподнимусь, а ты сядь, тогда тебе не будет больно, — не обращал внимания на ее слова Волжин.

Почувствовав, что вошел в нее, он на несколько секунд замер. Они пребывали в истоме и в абсолютном безмолвии, только гулкий стук сердец торжественным звоном нарушал эту тишину. Ощутив в своих руках робкое вздрагивание гибкого тела, Волжин осторожно сделал несколько ритмичных движений. В тишине раздался скрип кровати.

— Стас, нас услышат, слышишь, Стас, — жалобно шептала Юлька, задыхаясь от волнения.

— Я не могу больше терпеть, детка, прости меня, — прошептал в ответ Волжин, ускоряя ритм.

Встревоженная шумом, медсестра Полина решила проверить, уж не бьет ли разгневанный муж ее пациентку. Но, приоткрыв дверь и услышав в темноте красноречивый скрип пружин и прерывистое дыхание влюбленной пары, она удалилась, не переставая удивляться их нетерпеливой смелости.

Ночью разразилась страшная гроза. Казалось, оглушающие раскаты грома сотрясали всю Вселенную, освобождая напряженный воздух от духоты и зноя. Зигзагообразные молнии освещали комнату, и что-то зловещее чувствовалось в их ослепительном блеске. Хлынул ливень, жестко барабаня по крышам и подоконникам.

Сонечка вздрогнула, поеживаясь от охватившего ее озноба. Странное, нехорошее предчувствие охватило ее. Не дожидаясь рассвета, спотыкающимися на каждой кнопке пальцами Сонечка набрала номер мужа. Она знала, что Луиджи никогда не отключал телефон на ночь.