— А Прага хороша… — мечтательно произнес Петр I. — Словно памятник на века… Хочу такой же город…

ОПЕРАЦИЯ «ЗВЕРЬ»: ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОССИЮ ЦАРЕВИЧА АЛЕКСЕЯ

Когда Петр I вернулся в Москву в 1698 году из длительного заграничного путешествия, царевичу Алексею исполнилось восемь лет. Наследник живо откликался на отцовские рассказы о странах, где пришлось ему побывать. Это были те редкие встречи, которые им выпадали в жизни. Как известно, о наследникев основном заботилась сестра Петра царевна Наталья Алексеевна.

Поведал Петр юному Алексею о несравненной Праге. Очевидно, восторг отца этим городом передался сыну, так как царевич нетерпеливо поинтересовался, сможет ли он тоже увидеть этот город. Петр I пообещал исполнить желание наследника.

Однако после этих слов Петр внезапно погрустнел. Он вспомнил пророческие слова пражской гадалки о будущей казни сына. Верил — и не верил. Пока ничто не предвещало недоброго предсказания. Отец с удовлетворением отмечал живой ум своего наследника, упрямство сына относил к положительным качествам царевича, всячески поощрял его стремление к знаниям.

Петр гордился сыном, когда учитель-воспитатель говорил, что «царевич разумен далеко выше возраста своего, тих, кроток, благочестив», свободно читает, пишет и говорит по-французски и по-немецки, неплохо знает латынь.

Единственное, что не нравилось Петру в сыне как в будущем правителе России — нежелание действовать с позиции силы. «Удался весь в деда созерцательного!..» — частенько в сердцах говаривал царь, имея в виду характер своего отца, Алексея Михайловича, прозванного народом Тишайшим. А своему наследнику Петр пояснял: "Непротивление злу насилием" — это для простого люда, для царя больше подходит "На бунты — насилием, на иноземную угрозу — войной". А ты ведь будущий государь!..»

Как впоследствии показало время, Петр I оказался прав: именно те качества характера, которые не нравились ему в сыне как царском наследнике, и использовали заговорщики, втянув Алексея Петровича в интриги против государя.

Петр I, на примере своего сына Алексея, решил переломить еще одну старорежимную традицию русского престолонаследования, которая заключалась в том, что практически все наследники избирали себе семейную половину среди своих подданных.

Алексей Петрович и София-Шарлотта

На этот раз, не спросив мнения своего сына, Петр, с помощью Меншикова, присмотрел невесту среди иностранных августейших особ. Выбор пал на сестру австрийской императрицы Елизаветы — шестнадцатилетнюю кронпринцессу Софию-Шарлотту. В те времена австрийский двор был одним из самых богатых в Европе.

Алексей покорился воле отца, и в 1711 году состоялось бракосочетание. То, что молодая жена русского царевича не захотела поменять лютеранское вероисповедание на православное, вызвало ропот недовольства среди подданных. Однако самого Алексея Петровича это обстоятельство, похоже, мало волновало.

У них долго не было детей, и только спустя три года после свадьбы, в 1714 году, родилась дочь Наталья. Но даже это замечательное событие не смогло заставить царевича по-настоящему полюбить законную супругу, он по-прежнему уделял ей мало внимания, зачастую с радостью ссылаясь на неотложные дела государственной важности, которые поручал ему отец.

Как свидетельствуют историки, очевидно, на это же время в жизни Алексея Петровича приходится знаменательная встреча с женщиной, которую он полюбил всем сердцем.

Ефросинья Федоровна Федорова была из крепостных, которую якобы «отдал» царевичу один из его приятелей. Случилось это после того, как царевич поведал о своей несчастливой семейной жизни.

По-разному характеризуют Ефросинью исследователи. Историки прошлых веков, как правило, высказывались о ней как о заурядной «крепостной девке», «неграмотной», «глупой», «жадной» и тому подобное. Досталось от них и царевичу, которого описывали как мягкотелого, бесхарактерного и совершенно не пригодного для управления государством. Очевидно, таким образом можно было более рельефно и монолитней показать образ самого Петра и подтвердить непогрешимость его действий во имя сохранения могучей Российской державы.

Более современные исследователи пытаются корректировать традиционно сложившиеся негативы прошлого.

Появляются документальные свидетельства, подтверждающие несомненные таланты Ефросиньи: она имела привлекательную внешность; была грамотной; сама хорошо пела и любила слушать оперную музыку; со вкусом одевалась; была проста в общении, но при этом умела гармонично влиться в любое общество; обладала незаурядными актерскими данными. Немудрено, что Алексей Петрович влюбился в нее без памяти.

Несмотря на счастье, которое испытывал Алексей Петрович после встречи с Ефросиньей, угрызения совести не давали покоя. Горестные размышления об отвергнутой им неповинной жене Шарлотте, о непростых отношениях с отцом одолевали его. Вовсю старались подлить масла в огонь и придворные. Уступив угрозам и шантажу, Алексей вынужден был отречься от престола в пользу своего сводного брата Петра.

Все это не могло не сказаться на здоровье царевича. Придворные лекари заподозрили начальную стадию чахотки и доложили об этом государю. Петр I распорядился отправить Алексея в Карлсбад на лечение. Известие о предстоящей поездке в Чехию окрылило Алексея Петровича. И тут же в голове мелькнула шальная мысль: «А что, если?..» А еще вспомнились рассказы отца о том, как они вместе с Францем Лефортом, переодевшись в простые платья горожан, бродили по улочкам замечательной Праги…

Исследователь истории Праги С. Петухов предположил, что царевич Алексей во время своей поездки в Карлсбад мог взять с собой и Ефросинью, переодетую в платье служанки. Находясь в неофициальной поездке, без присмотра царских ищеек, влюбленные вполне могли совершить первое свое путешествие в Прагу в 1714 году, а не в 1716-м, как утверждают некоторые историки. Не так уж долог путь в карете, запряженной добрыми царскими лошадьми, из Карлсбада до Праги — даже по тем временам!..