Запись была отменного качества, потому что вмонтированные в стену видеокамеры были привезены напрямую из Японии и стоили немереную кучу “бабок”. Но того стоили, так как, несмотря на миниатюрные размеры, они давали очень хорошую картинку.

Большой Начальник видел Иванова, видел допрашивающего его майора Проскурина и даже видел сидящего в дальнем углу генерала Трофимова. Он видел всех и видел все, но все равно ничего не понял. Видеозапись была качественная, но ничего не прояснила. А наоборот, все только еще больше запутала.

Звучали те же самые, что на магнитофоне, вопросы и те же самые ответы. Майор Проскурин бил Иванова по ушам, бил по щекам, бил под дых, но не сказать, что бил сильно, потому что даже крови не было видно. И тем не менее Иванов орал как резаный. Так орал, что даже громкость пришлось уменьшить.

Может, он действительно ничего не знает?

Но подписи на счетах, трупы, головокружительный побег из французской тюрьмы?.. И тут же сопли, мольбы и крики...

Нет, самому во всем этом, наверное, не разобраться.

Большой Начальник вызвал Петра Петровича.

— Мне нужны психологи, специалисты по наркодопросам и... может быть, экстрасенсы.

Петр Петрович удивленно взглянул на своего патрона, но ничего спрашивать не стал.

Психологов нашли. Самых лучших психологов, потому что Большой Начальник имел достаточно денег, чтобы выбирать первосортный “товар”.

К психологам приходили верткие молодые люди и, не объясняя зачем и не говоря от кого, прокручивали на ноутбуках полнометражный фильм.

Предлагаемая запись была предварительно отредактирована — ножницы монтажеров вырезали все вопросы и все ответы, которые позволяли догадаться, о чем идет речь. Поэтому продолжительность записи уменьшилась втрое. Кроме того, по лицам всех присутствующих на экране персонажей прыгали черные прямоугольники, закрывающие глаза. Понять, кто кого допрашивает и по какому поводу, было невозможно. От почти пятичасового допроса остались только ничего не значащие фразы и крики.

— Это ты?.. — Рывок изображения и окончание фразы. — Отвечай!

— Это не я! Я не... — Монтажная пауза. — Это они!.. — Снова пауза. — Они!.. Пауза. — Все они!..

Верткие молодые люди давали возможность досмотреть запись до конца и просили эксперта высказать свое мнение. В устной форме высказать.

— По всей видимости, это совершенно безвольный человек, — все как один, словно сговорившись, предполагали психологи. — На лицо личностная ущербность, комплекс неполноценности и, может быть, вины, низкий интеллектуальный потенциал, повышенная психоэмоциональная возбудимость...

— А если я скажу, что этот безвольный человек прикончил несколько десятков людей и сбежал из тюрьмы, спустившись по канату? — давали дополнительную информацию верткие молодые люди.

— Этот? — все как один удивлялись психологи.

— Этот самый!

— Тогда совершенно ничего не понятно, — качали головами психологи. — Если это игра, то это виртуозная игра. Можно еще раз взглянуть?

Запись прогоняли снова.

— Поразительно, просто поразительно! — дружно поражались психологи, вглядываясь, в экран. — Если он действительно сделал то, что вы говорите, то это уникальный случай. Феноменальный случай.

— Скажите, можно предположить, что его умение держаться объясняется серьезной психологической подготовкой?

— Ну, в принципе... Тогда — да, тогда его поведение может иметь объяснение, особенно если предположить; что в подготовке участвовали профессиональные психологи.

Вполне может быть.

— Большое спасибо. Вы помогли органам правопорядка в разоблачении особо опасного преступника, — напуская тумана, благодарили верткие молодые люди психологов. И оставляли им гонорар.

Специалисты по наркодопросу были более категоричны.

— Он или ничего не знает, или “заговаривает” информацию.

— Как понять “заговаривает”?

— Есть несколько способов противостоять действию сыворотки правды. Первый — молчать. Но это крайне трудно и удается единицам. В другом случае, напротив, предлагается не сдерживаться, а дать волю своим желаниям, не борясь с психотропным воздействием препарата, а усиливая его. Тогда клиент начинает говорить, но говорить всё подряд, забалтывая наиболее важную для него информацию.

— То есть он, — показывали молодые люди на экран, — “забалтывал” допрос?

— Не обязательно, но не исключено...

— Последними экспертами были экстрасенсы. Эти говорили больше всех, но непонятней всех:

— Прежде чем дать заключение, нам бы хотелось узнать некоторые подробности. Может быть, заглянуть в его паспорт, поговорить с его близкими... Дополнительная информация облегчит проникновение во внутреннюю сущность человека.

— А разве вы не можете это узнать сами?

— Конечно, могу, но зачем терять лишнее время?..

Экстрасенсы водили вдоль экрана раскрытыми ладонями, словно ощупывая изображение Иванова.

— Это мужчина, — категорично заявляли они. — Среднего возраста! Россиянин...

С чем трудно было не согласиться.

— Работник умственного труда, хотя зачастую ему приходится работать руками... Ну да, случалось, что и руками.

— В его жизни были трудности, которые он успешно преодолевал.

Ну да, преодолевал...

Экстрасенсы продолжали щупать экран, постепенно сползая на хорошо знакомую и беспроигрышную тематику:

— Стоп!.. Чувствую тепло, вот здесь и здесь. Вполне вероятно, что у этого человека не все благополучно с сердцем, желудком и кишечником. Сейчас, сейчас, минуточку... Да с кишечником. И с аурой...

— Нас не интересует его, здоровье. Что вы можете сказать о характере?

— Характер? Сейчас, минуточку... Характер непростой...

А кто сказал, что простой?

— Внешне он обыкновенный, но, хотя об этом не все догадываются, способен на неординарные поступки.

— На какие неординарные? — просили уточнить молодые люди.

— На очень неординарные. Возможно, даже на жестокие...

Если бы экстрасенсы разговаривали с дамой, принесшей фотографию и интересовавшейся характером изображенного на ней юноши, они бы, не исключено, истолковывали неординарность в сторону загадочности. Но к ним пришли не дамы и принесли не фотографию... Пришли навороченные ребята и принесли ноутбуки ценой в две с лишним штуки баксов. И спрашивали не про любовь, а про мужика, которого допрашивал какой-то другой мужик, так что нетрудно было догадаться, что следует говорить.

— В нем ощущается большая сила, но сила со знаком минус, — вещали, закатывая глаза, экстрасенсы. — Сейчас, сейчас, минуточку... Это довольно опасный тип. Может быть, даже патологический тип...